Не оглядываясь на поверженный мех, на выстроившуюся позади армию, она взмывает в небо и летит на юг.
К тому времени как Онайи добирается до лесной поляны, наступает ночь. У Амадиохи совсем разболталась левая рука. От удара при приземлении она повисает на нескольких проводах, которые обрываются, и рука с тяжелым стуком падает.
Кабина открывается. Легкий ветерок ласкает щеки Онайи. Она закрывает глаза, но тут же пытается стряхнуть сонливость. Деревья в лесу сливаются в единую темную массу. Живой рукой Онайи выуживает упаковку энергостимуляторов. Она едва способна донести ее до рта, но делает усилие и открывает упаковку зубами. Тряхнув головой, выпивает содержимое. Жидкость течет по подбородку, горький эликсир обжигает горло, и огонь разливается по ее венам. В мозгу и перед глазами проясняется.
Она вводит на консоли последовательности клавиш, Амадиоха складывается и опускается на землю. Онайи отключается, провода отправляются обратно в разъемы на затылке, и она выходит из кабины. Ступив на землю, чуть не падает, но удерживается на ногах. Кашляет и сплевывает кровь в слоновую траву.
Без подключения металлическая рука безвольно висит вдоль тела. Неважно. Она может держать пистолет живой рукой.
Медленно, прерывистым, но решительным шагом она идет из леса к лагерю. Он разрушен еще больше, чем она помнит. Но прошло почти пять лет, а джунгли все еще не полностью завладели этим местом. Остатки построек – школы, клиники, оружейного склада, столовой и библиотеки – заплетены лианами. Слоновая трава шелестит вокруг развалин Терминала. От Обелиска остался только обрубок.
Она проходит через весь лагерь, но воспоминаний нет. Отчасти она ожидала их, но слышит только тишину. Ни треска костров, ни искр, летящих от поврежденных механизмов, ни хлюпанья ботинок по лужам из слякоти и пепла. Даже ветер не шуршит в траве. Чьи-то следы на песке. Те, кто оставил их, давно ушли или мертвы. Их поглотила война, которая только что выбросила сюда ее. Она идет дальше и дальше.
Она знает, куда ведет ее трекер. Помнит это место в мельчайших подробностях.
И, добравшись туда, видит то, что ожидает. На краю скалы сидит девушка и смотрит на пляж.
Онайи снимает пистолет с предохранителя. Девушка на скале не двигается.
Айфи не издает ни звука, даже когда Онайи приставляет пистолет к ее затылку.
– Вставай!
Айфи слышит словно не сразу. Но она была готова к этому моменту. Встает и поворачивается лицом к своему палачу. Руки дрожат, она сжимает их в кулаки. Она не может быть слабой. Не сейчас, когда прошлое окончательно настигло ее. Гибель семьи, жизнь с биафрийскими Боевыми девчонками, похищение, жизнь у нигерийцев, когда она видела, как разлучают семьи и изолируют детей, называя их «комбатантами противника», тюрьма, обвинение в предательстве, попытка убить ту, что убила ее семью. Все, что происходило, вело к этому моменту. К моменту, когда она плывет по течению и не принадлежит никому и ничему. Сама по себе. Ни нигерийка, ни биафрийка. Просто Айфи.