Щипцы громко брякнули о дно тазика. Миладка полила рану чем-то из пузырька – Аст дёрнулся, но усидел. Сложенная стерильная салфетка, обильно покрытая пахучей мазью – на рану, поверх неё повязка. Крови не видно, ни на коже, ни на марле.
– Ну, вот, готово.
Миладка выпрямилась, вытирает руки куском марли.
– Может, теперь объясните, что с вами стряслось? Только не надо врать, что случайно забрели на стройку и напоролись на арматуру. Рюкзаки ваши я видела, и чем от вас пахнет – тоже понятно.
– И чем же? – задаю заведомо идиотский вопрос.
– Порохом, вот чем! Папа ездит иногда на стенд, потом дома чистит ружьё. Нанюхалась. И пулевое ранение, касательное, от обычной царапины отличить могу. У мамы в учебнике по военно-полевой хирургии есть фотографии. А одна – так в точности, как у тебя, Серёжа.
Мы с Астом потупились. Действительно, что ту скажешь?
Миладка уловила нашу слабину, и продолжает:
– В-общем, братья-разбойники, рассказывайте, во что вы влипли.
– А то – что? – сощурился Аст.
…наивный чукотский… то есть, московский юноша…
– А то я вашим мамам позвоню – ожидаемо заканчивает Милка. – Вот прямо сейчас.
Серёга беспомощно глядит на меня – вся его решимость спорить и протестовать рассеялась, как дым.
Развожу руками – «а я-то что могу?..»
– Так я жду!
Она стоит, уперев кулаки в пояс и нетерпеливо постукивает ножкой в пушистом махровом тапке. Про себя отмечаю, что короткий халатик, едва до середины бёдер, ей очень даже идёт. Или это мысли альтер эго? Алло, уймись, нашёл время…
– Видишь ли, Милада… – начинаю. – мы действительно попали в одну историю, и не хотелось бы, чтобы о ней узнал кто-то ещё…
За пять минут выдаю более-менее стройную версию о кладе в катакомбах, демонстрирую в качестве доказательства «Коровин» и купюры, найденные на трупе «спецотделовца».
– …а потом появились какие-то типы с двустволками, и стали в нас шмалять. Ну, мы отстреливались, Аста вот зацепило…
Версия зияет прорехами, в каждую их которых запросто въедет давешний «ПАЗик». Но нашей «следовательнице», по счастью, не до того, чтоб ловить клиентов на противоречиях.
– И что вы собираетесь делать дальше? Рану-то я обработала, но всё равно придётся идти к врачу. А он сразу всё поймёт. У них, что в «Скорой», что в травмпунктах, строжайшие инструкции: при травмах с подозрением на насильственных характер, и уж тем более, на пулевые – немедленно давать телефонограмму в милицию.
– Да я в курсе… – чешу в затылке. – Послушай, а без врача никак? Шить, вроде, незачем, а ты потом ещё разок обработаешь, а? Ну, или сколько там потребуется?..