Когда все уладилось, Клавдия зловеще прошептала:
— Идиот!
В очередное воскресенье Николай обещал меня взять на футбол. Играли команды класса «А».
За нами зашел Василий Захарович Рудь. Правый инсайд команды РГО, имевший два известных качества: стремительный рывок в футболе и ослепительно модную одежду в быту.
Голубой пиджак был узок в талии и фалдами распускался внизу. Кремовые штаны короткие — выше щиколотки, широкие вверху и узкие-узкие внизу. Круглая шляпа с маленькими полями и лаковые остроносые туфли. Все было шикарно.
Длинноволосая прическа на пробор с подбитыми у висков буклями.
Я был потрясен.
Матч проводился на поле ЗКС. Мы шли пешком и были уже у Кудринской площади, направляясь вниз к Смоленской, когда нас обогнал трамвай.
Трамваи тогда ходили нерегулярно и не по маршруту и часто с грузовыми платформами.
— Берем! — сказал Николай, когда от Кудринской показался вагон с платформой.
Мы стали в нескольких метрах друг от друга, чтобы не мешать вскакивать на ходу. Николай набрал скорость и, когда трамвай поравнялся с нами, легко вспрыгнул на платформу. То же повторил Шурка.
Но я не сделал этого предварительного разгона и, когда трамвай, все набиравший скорость под горку, проходил мимо меня, попытался с места прыгнуть на подножку. Едва схватился руками за стойку, как меня сразу дернуло вперед и потащило в полулежачем положении. Ноги мои пришлись как раз под колеса и волоклись по линии. Я онемел от ужаса и судорожно держался руками за стойку. Оторвись руки — и мои ноги неизбежно под колесами вагона.
Вот где показал свой знаменитый рывок Василий Захарович Рудь. Как пуля, сорвался он за мной вдогонку. Ухватил меня за куртку и кричит:
— Отпускай руки!
Но меня сковал ужас: я не разжимаю рук.
Тогда он на полном ходу с силой рвет меня в сторону, и мы оба кубарем летим на мостовую.
День был дождливый — что я наделал с шикарным костюмом Василия Захаровича, трудно описать. Куски грязи на голубом пиджаке и вырванный клок кремовых штанов.
Но самое страшное впереди. Подходит Николай и резко мне приказывает:
— Немедленно домой, болван!
У меня обрывается сердце! Столько предвкушений, ожиданий увидеть классный футбол — и вдруг домой!
Нет, это выше моих сил. И я, отставая от старших, бреду следом за ними грязный, поруганный, но полный непреоборимого желания попасть на стадион. Не было такой силы, которая остановила бы меня.
На матч я все-таки попал. Николай под давлением Василия Захаровича и Шурки сменил гнев на милость.
Так неудачно началось у меня освоение столицы после деревенской жизни.
Но обе эти неудачи не только не охладили, а как бы еще больше пристрастили меня к футболу и к театру.