– Да.
– Я подожду, пока ты уснёшь.
Мужчина положил свою голову рядом с её головкой на подушку и обнял свободной рукой.
– Засыпай, я буду тебя охранять.
Под маской угадывалась счастливая улыбка.
Когда девочка задремала, Доминик поднялся с подушки и нажал на кнопку подачи снотворного. Прозрачная жидкость по капле направилась через катетер к локтевому изгибу.
Десять… девять… восемь…
Улыбка Джойс ослабела, ресницы перестали дрожать. Она уснула глубоким спокойным сном. Кто знает, что ей снилось? Доминик надеялся, что что-то хорошее.
…семь… шесть… пять…
Доминик посмотрел на аппарат искусственной вентиляции лёгких. Воздушная подушка мерно надувалась и сдувалась. На секунду он усомнился в принятом в спортзале решении. Всего на секунду, которая растянулась на целую жизнь. Он вспомнил, как увидел Джойс впервые. Тогда ещё ничего не предвещало, что совсем скоро эта девушка, девочка совсем, станет ему дороже свободы, а теперь он вырывал её из своей жизни вместе с частью души.
…четыре… три…
А ведь он клялся себе, что никогда этого не сделает. Он много в чём себе клялся.
Когда Доминик нажал кнопку выключения, аппарат тихо пикнул и перестал накачивать подушку. Моторчик и вентилятор остановились. Джойс продолжала дышать, только теперь её дыхание стало глубже и медленнее, как у человека, который пытается вдохнуть в помещении, лишённом воздуха. Маска внутри запотела.
…два… один.
Это были долгие две минуты, и Доминик всё это время продолжал сжимать тонкую худенькую ручку и молиться, боясь посмотреть Джойс в лицо. Он боялся увидеть, что снотворное вдруг перестало действовать и что она открыла глаза и смотрит на него, не понимая. Боялся увидеть, что в последние минуты жизни ей страшно и больно, и похолодел, когда рука её в его руке вдруг задрожала. Но когда он услышал, что дыхание её стихло, и открыл глаза, то увидел совсем не то, чего опасался. Вместо агонии смерти от удушья он увидел спокойное личико Джойс. Смерть забрала её тихо и нежно.
Разноцветные пиксели на чипе, вживлённом в грудную клетку девочки, больше не описывали узоры, экран потух.
Доминик прижал к лицу тоненькую безжизненную руку и в последний раз поцеловал сухую ладошку. Всё было кончено.
Вытерев накатившие слёзы, он поправил на Джойс одеяло и вышел в коридор. Теперь он был готов поставить точку.