– Поставь на место. Это мой брат.
– У меня есть брат, и меня он так не целует.
Айла не успела выхватить у неё снимок, как к её кровати подошёл парень с точно таким же подбородком, как у Элоры, молча отобрал у неё чужую вещь и так же, молча, вернул её на место.
– Ингейр? – возмутилась касарийка, но тот не ответил и удалился.
– Не смей брать мои вещи, – оскалилась Айла.
Элора фыркнула и отошла.
Когда все пришли в столовую, Роми и Таша сели за соседний от Эрнана стол, уговаривая обучить их игре в покер, чем отвлекли его от увлекательнейшего процесса любования сонной Ашантимой с минимального расстояния. За его же столом, на самом углу, сидел и всё время что-то царапал карандашом на салфетке Саул. Был он такой же молчун, как и Ингейр, только в отличие от брата Элоры от его молчания веяло каким-то замогильным холодом, а его рокочущий смех, раздававшийся в ответ на каждую удачную шутку Эрнана, и вовсе вызывал стойкую ассоциацию со склепами и шумными привидениями, гремящими цепями в ночи. Айле он напомнил соседа, который жил почти отшельником в доме напротив и целыми днями протирал и переставлял на полках чучела птиц. Делал он их сам, отлавливая пернатых на заднем дворе самодельными силками. В городе многие так делали, только этот ловил птиц не ради того, чтобы съесть, а потому что ему просто нравились чучела, мясо же он отдавал местным котам. Жуть. Айла бы не удивилась, если бы узнала, что дома Саул тоже хранил похожие мрачные реликвии, и потому с подозрением глядела, как к нему ласкалась Букашка.
За стол Айлы уселся Рэддгар и, потирая следы от старых ожогов на руках, бурчал, что стулья в столовой железные и сидеть на них неудобно. Ему было за сорок, и потому он лучше всех, кроме разве что тридцатилетнего Эрнана, помнил мир до войны. До того, как построили Стену, Рэд был в горах и даже поднимался на вершину одного из Рогов Саттелит – раздвоенной горы, что служила входом в легендарную Долину королей. У Айлы сложилось впечатление, что он, отвлекаясь от ворчания про то, что всё ему не так, мог говорить о горах часами, и особенно о том, какие сложности подстерегают всех скалолазов. Рэд мог очень долго рассказывать об особенностях ландшафта близ Рогов и о приметных ориентирах, которые служили путникам знаками, что они идут верной дорогой. Труп в жёлтом комбинезоне, который вмёрз в крошечный выступ на почти отвесной горе, занимал особенное место в иерархии его рассказов. Он находился в пятистах метрах от вершины и служил последним указателем того, что конец сложного пути был уже совсем близко. Говоря о нём, Рэд будто совсем обходил вниманием тот факт, что когда-то это был живой человек, которому, скорее всего, в своё время и в голову не могло прийти, что он станет для кого-то указующим знаком. Рэд сказал, что этого бедолагу, прикрываясь неписаным правилом выживания на высоте: «Никого на себе не тянуть – каждый сам за себя», оставили на склоне члены его же команды, когда тот не дошёл до вершины из-за горной болезни. Когда они покидали его, двигаясь вперёд, он бился головой об уступ, а когда возвращались назад, он был уже мёртв. Они не стали брать его с собой, чтобы похоронить, потому что это требовало дополнительных сил, и забрали лишь его флягу с водой.