– Остальные Старейшины, – сдерживая ярость при виде болезненно скривившейся Эли, Кейриатель до боли сжал кулаки, – они с самого начала были с тобой в сговоре?
– А ты думаешь, хоть кто-то из них желал расстаться со своим положением? – ехидно протянул Мираль. – Мы все были заодно. Да, это я предложил отдать Советнику твою дочь, заплатив священным камнем, но никто из них не возразил, ни единым словом! Мы знали о последствиях, но так ли они важны, если Эльминатиэль умирает так медленно, что к концу его увядания нас все равно уже не будет в живых?
– А как же ваши семьи? Дети? Внуки? – бывший военачальник был поражен звучавшим в словах Старейшины цинизмом.
– Какое нам дело до них?! Хотят жить, пусть вернут Меленталь, а нам плевать на них! – злорадный хохот обезумевшего старика потонул в возмущенном гуле, наполнившем огромный Зал.
Кейриатель, сжав губы в тонкую полоску, молча ждал, когда в Зале Совета вновь воцарится тишина. Эльфы, веками доверявшие Старейшинам, считавшие их средоточием мудрости и силы, столкнувшись с истинной сущностью тех, кого сами же и избрали, выглядели потерянными в тумане детьми.
– Вы выслушали Старейшину Кайлена, – военачальник обвел притихших сородичей взглядом, полным печали, – что вы скажете теперь? Какую судьбу выберете предателю, обрекшему нас на медленную гибель?
– Смерть! Смерть ему! – послышалось со всех сторон.
– Нет! – перекрыв громкие выкрики, из толпы, осторожно раздвигая плотные ряды сородичей, протиснулся высокий эльф в темно-зеленой с желтоватой отделкой богатой одежде. – Постойте, – строго взглянув на зажатого меж двух Стражей старика, он тихо, заставляя присутствующих прислушиваться к своим словам, продолжил: – Смерть – слишком легкое наказание для того, кто предал свой народ, предал то, что должен был защищать ценой своей жизни. Пусть он живет! Мы проведем ритуал, навеки отнимающий магию без шанса на восстановление, отнимем у него дом, лишим всего, что он в своей алчности успел натаскать в свои закрома. Никто из нас не простит предательства и не посмеет протянуть руку помощи. Он будет умирать так же медленно, как умирает наш Лес…
– Зилиталь дело говорит, – поднялся со своего места немолодой эльф в белых с серебром одеждах целителя. – Мы, как никто другой, ценим жизнь и стараемся оберегать ее, но даже в моем сердце сейчас горит ненависть. Минуту назад я был готов самолично приготовить яд или просить лучников пронзить стрелой черное сердце Старейшины, но теперь… Пусть он живет в мире, который пытался уничтожить собственными руками.