Рассеянно мазнув взглядом по вспыхнувшим в окутанной вечерним сумраком гостиной светильникам, Релиан покрутил в ладонях полупустую чашу, расплескав едва теплый отвар. По белоснежной мантии расползлось бледно-зеленое пятно, но Старейшина не обратил ни малейшего внимания на досадную случайность. Прерывая затянувшееся молчание, он громко, натужно вздохнул и посмотрел на Элю:
– Я помню то время, когда Юоргхельмом правил отец твоего… отца. Между нашими Землями не было особой дружбы, но и вражды тоже. Мир… Мир, о котором я давно уже забыл… О котором мы все забыли. Эллия, эльфам будет непросто перечеркнуть пережитое за последние сорок лет, и я не стану требовать от своих сородичей того, что почти невозможно, но обещаю тебе: Совет выслушает посланников Повелителя, и никто не причинит им вреда.
– Боюсь, отец нескоро направит послов в чужие земли, – девушка грустно улыбнулась, – слишком велик причиненный Барухом вред.
– Что ж, тем больше времени у нас, чтобы подготовить свой народ к переменам, – Релиан мрачно улыбнулся. – Но поговорим о тебе. Что ты теперь собираешься делать?
– Вернусь в Риондавир, – вскинув голову, Эллия с вызовом посмотрела в темно-зеленые с солнечным ободком глаза целителя.
– Маги короля Аргаина больше не властны над тобой. К чему тебе возвращаться? – в словах Старейшины не было удивления, лишь что-то смутное… похожее на… гордость?..
– Пусть я больше не его подданная, но зло, которое совершила Анде… Я не смогу жить, зная, что меня презирают те, кто поверил в Свет, еще тлевший в моей душе. Я должна вернуться, – в черно-шоколадных глазах сверкнула боль.
– Я понимаю, дитя, и безмерно горжусь тобой. Лишь тот, кто принял истинный Свет, способен, преодолевая страх, посмотреть ему в лицо.
– Если кого-то интересует мое мнение, – Алар выразительно посмотрел на инстинктивно прикрытый Элей живот, – то на месте Кейриателя я бы ни за что не отпустил внучку до самого рождения малышки.
– Аделард прав, – Кейр нахмурился. – Незачем рисковать едва зародившейся жизнью. Кто знает, к чему приведет твое возвращение.
– Но это слишком долго! – одновременно радуясь заботе близких и в то же время страшась за будущее дочери, воскликнула Эллия. – Что если сейчас они готовы смягчиться, но не простят лишней задержки? Пока я еще смогу оправдать и потерю амулета, и разрушенный отцом маячок, и долгий путь, но потом… что станет моим оправданием?
– Новая жизнь. Для целителя нет ничего ценнее жизни, – сурово посмотрел на нее Релиан.
– Они не отнимут у меня ребенка, – закусив губу, Эля покачала головой, – ты их не знаешь. Они мудры. Я должна рискнуть. Эран, ты же понимаешь? – в обращенных на Хранителя глазах сверкнули слезы.