Марья ушла. Дмитрий присел на лавку, решив не запрятать лошадь, пока не придет Иваж. На Дмитрии была налета старая овчинная шуба. Без верхней одежды в избе мог находиться лишь дед Охон. Только он выносил этот холод. Фима и Степа даже за стол садились в зипунах. Изба, построенная наспех, вначале всегда холодная. Стены ее влажные, в углах образовывается иней. Пол холодный, как лед. Обогреть такую избу одной печью невозможно, а подтопок сложить не успели.
Марья вернулась одна, молча прошла в предпечье и стала затоплять печь. Дмитрий с удивлением смотрел на нее.
— Чего же не привела его? Когда же будем выезжать? — спросил он.
Сунув под дрова несколько разгоревшихся лучин, Марья быстро прошла по избе, направляясь к двери.
— Выйди в сени, поговорить надо, — сказала она мужу.
В сенях было темно, и Дмитрий не видел выражения лица жены, он слышал лишь ее дрожащий голос.
— Вай, Митрий, чего я тебе скажу. Вошла я в баню, протянула руку на полати, там спят двое, в обнимку. Подумала, что Ольга спит с Кудажевой девушкой, ан нет, рядом с ней лежит наш Иваж. Услышала я их голоса и вылетела вон из бани. Не веришь мне, иди сам. Да уж они, наверно, убежали оттуда.
Марья умолкла. Молчал и Дмитрий. Все это свалилось так неожиданно. «Хотя нет, — подумал он, — должно быть об этом говорил дед Охон. А прямо-то ничего не сказал...» Дмитрий повел плечами, кашлянул. В полуоткрытую дверь сеней ветер наметал снег. Он подошел и прикрыл ее.
— Иди в избу, как бы дрова твои не потухли, — сказал он.
Марья не двинулась с места.
— Что же теперь будем делать?
Дмитрий тоже не знал.
— Может, между ними так, ничего не было?
— Кто знает, — тихо отозвалась Марья.
Они молча постояли в темных сенях и вошли в избу. Дрова в печи действительно не разгорелись. Марья, положив между ними несколько лучин, до половины просунулась в печь и принялась раздувать их. Едкий дым лез ей в глаза, и она плакала то ли от дыма, то ли от неожиданного открытия, свалившегося камнем на нее. Не о такой свадьбе она мечтала для своего первенца.
Поездку в Алатырь пришлось отложить. Дмитрий чего-то долго возился во дворе. Было уже совсем светло, когда он вошел в избу. Марья пригласила всех завтракать. С полатей спустилась лишь Фима. Степа остался лежать там. Никто не обратил внимания, что его нет за столом. Опорожнили чашку крупяной похлебки, показалось мало, Марья налила вторую, сдобрив похлебку сметаной. О мясе пока Ане приходилось и думать.
После завтрака Марья куда-то ушла, а когда вернулась, оказалось — ходила к Васене. Иваж все еще где-то отсиживался. Марья вынула в окне между досками тряпичную затычку, чтобы осветить избу, и опять заговорила об Иваже и Ольге.