— Не велено говорить. Сестра рассерчает, — буркнул парень.
— Я всё равно никому не скажу. Я умею секреты держать.
— Нельзя, — ещё больше насупился пацан.
— А алтын хочешь? — я достал из кошеля монету, и у Егора аж глаза заблестели. — Расскажешь всё — получишь.
На лице парня была написана борьба. Он и монету хотел получить, и тайну сохранить.
— Только сестре не говори, что я рассказал, лады? — не выдержал Егор искушения. — И никому не говори. А то худо нам будет.
— Обещаю, — я положил монету на стол. — Да и кому я скажу? Тут меня всё село убить хочет. Думаешь, я с кем-то буду болтать?
— Филипп руки на себя наложил, — проговорил Егор. — Повесился во дворе на дереве. Я сам помогал снимать. А сестра скрыла, иначе отец Феодосий отпевать бы не стал. А до этого Филипп в хандре был неделю. Ну Фроська и наврала, мол, захворал и преставился.
— И никто не заметил следов удушения?
— Кто заметил, тот молчал. Мы переодели его и шею закрыли, — парень посмотрел на меня вопросительно и я кивнул. Он забрал монету. — А потом кто-то растрезвонил. И стали болтать, якобы Фроська его придушила.
— Понятно всё с вами, — вздохнул я. — А из-за чего повесился?
— Так ревновал он.
— К помещику?
— К сыну его. Я ж тебе сказал. Покоя не находил. Три года прожили, а потом совсем худо стало, — тут он перешёл на шёпот и покосился на печь, где уже дрыхла малышня. — Алёшка-то — барский сын. Да и Манька ещё непонятно чья.
— Кому б не стало худо… — вздохнул я. — А ты, кстати, тоже считаешь, что я колдун и виноват во всех ваших бедах?
Егор потупился:
— Ну… говорят…
— Давай выкладывай всё начистоту, — приказал я. — Да не волнуйся ты, не обижусь.
— Ребята говорят, — продолжил смелее Егор, — что, якобы, ты специально наслал бесов, а потом пришёл, чтобы тебе дали денег за то, чтобы ты поубивал их. Говорят, в Старых Ямах, где скотина подохла, тоже тебя видели.
— Верно, я там ночевал, — подтвердил я. — А что, у вас часто такое происходит: насылают мор, а потом избавляют за деньги?
— Не знаю, — пожал плечами Егор. — Как слышал, так и рассказываю.
— А сам как думаешь? Я — колдун?
— Не, — улыбнулся парень, — ты — сноходец. Сестра говорила. Ты странный, конечно, и с лошадьми не умеешь обращаться. Но ты не похож на колдуна. Ты больше на боярина какого-нибудь похож.
«А ты, пацан, недалёк от истины», — усмехнулся я про себя.
— Вот и отлично, — подытожил я. — На боярина быть похожим всяко лучше, чем на колдуна. Ну тогда спать давай, а то завтра рано вставать.
Егор вместе с малышнёй залез спать на печь, а я уселся на лавке и принялся заряжать ружья. На улице было тихо, но я опасался, что крестьяне повторят штурм, и потому решил эту ночь бодрствовать.