– Зачем?
– Затем, что мы с тобой уже два года муж и жена… по переписке. Всё. Хватит переписки.
Он поднялся из-за стола.
У нее ноги стали ватные, но она тоже встала и пошла за ним к лифту.
* * *
Она со страхом, но и с предвкушением чего-то невероятного ждала, что он сейчас набросится на нее с безумием и алчностью, как волк на овцу, ведь за эти годы он, наверное, страшно истосковался по женщине. Но нет. То есть, конечно, да, да, да. Все было нормально и даже хорошо, гораздо лучше, чем ее прежние случаи – которые тоже последний раз случались почти три года тому назад, – но никакого бешенства страсти. Хотя два раза с не очень длинным перерывом.
Как странно! Она даже заулыбалась, глядя в потолок и поглаживая его рукой по груди.
– Я знаю, отчего ты смеешься, – сказал он.
– Я не смеюсь, Коля, ты что! – сказала она.
– Знаю, знаю… – вздохнул он и чуть ли не дословно повторил ее мысли. – Дело в том, Наташа, что годы без женщины приучают к умеренности. Именно годы! Плюс мой возраст. Вот если бы мне было двадцать пять, а просидел бы я не шесть лет, а шесть месяцев, вот тогда бы – у-ух! Давай потихонечку собираться. Здесь чек-аут в двенадцать, сейчас уже около одиннадцати. Давай сполоснемся, и пошли.
– Куда? – спросила она.
– В загс, – сказал он. – Подавать заявление. Ты ведь написала, что согласна. Ты согласна?
– Да, – сказала она. – Прости, я эсэмэс маме отправлю, а то она волнуется.
– Еще бы! – засмеялся он. – Дочку в лапы откинувшемуся зэку! Маме привет.
– Николай Петрович! – засмеялась она в ответ. – Зачем этот ужасный тюремный жаргон?
Написала: «Мама, все хорошо, я в порядке, тебе привет от Николая».
* * *
– А куда мы едем? – спросила она в метро. – Прямо в загс? И еще, Коля. Давай сразу подумаем, где мы будем жить. У нас с мамой однокомнатная…
– Подумаем, подумаем, – сказал он. – Да, едем мы в загс, конечно. Но сначала на минутку заскочим ко мне.
– К тебе – в каком смысле? Ты что, квартиру снял? Или у тебя под бронью?
* * *
Он отпер дверь, кинул пальто на вешалку, помог ей снять плащ. Сбросил туфли, ногами нашарил домашние тапочки.
– Сапоги снимать? – спросила она.
– Не обязательно. Проходи, осматривайся. Жить будем здесь.
Это была хорошо обставленная двухкомнатная квартира. Небольшая спальня, гостиная с целой стенкой книжных полок и просторная кухня.
– Смотри, как чисто, – сказала Наташа. – Если ты только вчера освободился, а квартира под бронью была, кто ж тут пыль вытирал шесть лет?
Он подошел к ней, крепко обнял, подвел к зеркальной дверце большого шкафа в спальне.
– Мы с тобой неплохо смотримся, а? – Он засмеялся. – Любимка и ждуля! Наташа! Ждулечка моя бесценная! Ну неужели ты в самом деле поверила, что я зэк и сижу за тяжкие телесные? Я просто никому в жизни не верил. У меня были два развода, один гаже другого. Потом долго, как бы тебе сказать, зализывал раны. И приучил себя не верить никому! Особенно женщинам. Одна забрала у меня квартиру моего отца. Этак сразу, очень простым юридическим маневром. Рассказать как?