Ну, думаю, хана. Плакала наша веселая вечеринка. Сейчас его схватят под белы руки, вытащат паспорт, увидят, что он никакой не гражданин США, а глупый понтярщик. Да и какая разница, кто чей гражданин? На территории любой страны человек обязан подчиняться местным законам. Даже я это знаю! А мент уж точно знает! Уведут его в ментовку, и надо будет его выручать как-то. Даже не знаю как…
Но милиционер неожиданно говорит:
– Ладно, езжайте.
Мы и поехали.
* * *
История номер два. Это уже примерно 1975 год. Еду на машине со своим старшим товарищем. Сидоров его фамилия, журналист среднего калибра. Но весельчак.
Проскакиваем на только что зажегшийся красный свет.
Свисток. Он бесстыдно едет дальше.
У следующего светофора его останавливает гаишник, перегородив собою дорогу.
Мой приятель опускает стекло и раздраженно говорит:
– Полковник Сидоров. Спешу, лейтенант. Очень спешу.
– Документики, – говорит капитан.
Мой приятель достает водительские права (это тогда была книжечка), сует в окно и чуть ли не кричит:
– Я же сказал, что спешу! Забросишь на Лубянку, второй подъезд, сдашь охране! – И делает вид, что включает передачу.
Гаишник тут же сует ему права обратно и отдает честь.
Мы едем дальше.
* * *
А то тут говорят, что «наглость – второе счастье».
Первое, друзья. Первое.
Пейзаж, портрет и деталь
Саулкрасты, 45 км от Риги
Девушки в длинных белых платьях с желтыми узорчатыми поясами выбегают из дверей парикмахерской и бегут, на ходу раскрывая прозрачные зонтики. Наверное, петь на каком-то народном концерте.
Официантка, совсем юная, школьница на летней подработке, в ярко-белой блузке и длинной узкой темно-бордовой юбке, держит в руках прозрачный поднос, на котором на ярко-белой салфетке стоит бокал темно-бордового вина.
Огромный дуб на фоне вечереющего неба, ветки рисуют не сразу видный круг, как на старинных звездных картах.
Парикмахерша лет тридцати пяти, рослая, крупнорукая, золотоволосая и сероглазая, удивительное сочетание красоты и, не побоюсь этого слова, какой-то сладкой мощи.
Белые незнакомые цветы башенками на мягко стриженном газоне.
На приоткрытой двери церкви – дощечка с надписью «Dievnams atvērts», что буквально означает «Дом Божий открыт». Округлые столетние щербины на каменных ступенях.
Хочется смотреть и запоминать. Но фотографировать совсем не хочется, сам не знаю почему.
У моря сидит красивый старик: крупный, худой, хорошо одетый, с тростью, которая стоит, прислоненная к скамейке. Он в тонком свитере, шортах и сандалиях на босу ногу: ногти по-старчески желтые, но очень ухоженные. Нос с горбинкой, светло-голубые глаза. Морской ветер раздувает его легкие седые волосы.