Восьмой
Мы были убеждены в своей исторической правоте. Мы были очарованы, опьянены нашими идеями, лозунгами, манифестами, книгами. Книги, фильмы, речи вождей – все говорило нам о прекрасном будущем. Будущее казалось нам чудесным садом. Цветущим яблоневым садом, в котором майскими ночами будут гулять любящие пары – добрые, красивые, чистые люди, у которых потом родятся веселые и милые дети, граждане нашей великой и прекрасной страны. А сейчас – ну, в смысле, тогда – а тогда нам надо было тщательно выпалывать сорняки. Да, теперь я понимаю, что собственноручно расстрелять шесть тысяч сколько-то человек – это, наверное, как-то чересчур. Иногда болит рука. В прямом и переносном смысле. Да, я делал это по приказу, но не только из страха, что в случае отказа расстреляют меня. Нет! Я знал и верил, что делаю тяжелую работу ради будущего.
Все восемь хором
Но в любом случае мы живем в цивилизованной стране и поэтому требуем, чтобы нас судили по всем стандартам современного демократического государства. С хорошими адвокатами, с возможностью свиданий с родственниками, с тщательным исследованием улик, с презумпцией невиновности, с трактовкой всех сомнений в пользу обвиняемых, с прессой в зале суда, с возможностью апелляций в вышестоящие судебные инстанции вплоть до международных, с правом свободно обращаться к общественности и, разумеется, с присяжными. Мы уверены, что нас если и не оправдают совсем, то назначат мягкое наказание. Скорее всего, не связанное с лишением свободы.
Ловля пингвинов на Исла де лос Эстадос
в недалеком будущем?
Императорские пингвины стали заплывать на Огненную Землю.
Наверное, что-то случилось с климатом. Вот и отлично.
Поэтому Юра и Лида прилетели в Ушуайю, а оттуда на катере – сто с чем-то миль по проливу Бигля, не заходя в Пуэрто-Гильермос, – добрались до острова Эстадос. Прошли через пролив Ле-Мер и высадились на севере этого чудесного узенького острова, описанного еще Жюлем Верном.
Договорились с катерником, что их заберут с южной стороны, по радиосигналу. Прошли всего мили три – стало видно море с другой стороны: знаменитый и страшный пролив Дрейка, в эти дни чудесно спокойный. Поставили палатку у скалы.
* * *
У Юры и Лиды была такая специальность – ловля редких птиц. Причем не каких-нибудь мелких колибри и краснозобых казарок, а крупных и опасных. Они ловили кондоров в Андах и хохлатых беркутов в Гиндукуше, болотных марабу в Конго и гарпий в Центральной Бразилии.
Сейчас у них был заказ на самку императорского пингвина. Птица, кстати говоря, совсем не редкая. Но к тому времени все публичные зоопарки были закрыты – из соображений гуманности и этичности. Нельзя мучить животных, они ведь тоже умеют соображать и чувствовать. Пусть не совсем как люди, но и среди людей ведь есть индивиды с очень необычным мышлением и чувствами, непонятными большинству. Что же, их в клетках держать? Верно. Однако приватных зоопарков становилось все больше и больше. Все больше и больше богатых людей покупали себе огромные участки земли и устраивали там частные парадизы с редкими животными.