Главное, никакого пессимизма и не опускать руки. Я справлюсь. Я всегда справлялась. Осталось час пятнадцать. Мало. Для того чтобы написать пять вопросов, надо на каждый истратить по пятнадцать минут... Нет, я не должна считать! Не надо тратить время на всякую фигню! Рита, включи мозг, включи мозг, я приказываю!
Я начинаю переписывать те вопросы, которые совпадают. Их, слава богу, даже три. Правда, один из них — просто определение.
Я боюсь. Вокруг плавают акулы и ждут, когда я сдамся, чтобы меня съесть. Но я гордая! Я буду драться до последнего!
Кого-то сзади поднимают и просят покинуть аудиторию. Значит, палят. Где-то раздается шепот с просьбой о помощи. Может, мне тоже кого-нибудь попросить? Вон по диагонали сидит тот Алеша. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как там моя Людка, и получаю замечание:
— Миронова, повернитесь к своей работе!
Так. Плохо. Меня уже приметили. Это очень-очень плохо.
Я дописываю вопросы, которые у меня есть, дожидаюсь, пока надзиратель проходит вперед, и подкладываю свой билет поближе к Карине.
— Карин, из какого билета вопросы третий и четвертый?
— Не знаю! — процедила Карина сквозь зубы, даже не посмотрев в мою сторону.
Понятно, спасает свою шкуру, я ей это еще припомню. О, может, Кирилл знает?
— Кирюх!
Он приподнимает голову и вопросительно кивает.
— Откуда третий и четвертый номера?
Кирилл прищуривается и слегка подается вперед, чтобы рассмотреть мелкий шрифт билета. Кафедра экономит бумагу! Позорище! Печатает мелким шрифтом, чтобы уместить по три билета на листе. Интересно, кто это резал?
Кирилл протягивает мне одноразовый платочек от насморка с надписью «20—22». Я его благодарю, опять запускаю руку за пояс, достаю сразу три билета и помещаю их под черновик, откуда быстро вытягиваю уже ненужный листочек и засовываю его в сапог.
— Внимание, осталось двадцать минут!
Громогласный голос ректора выхватывает пятьдесят человек из тяжелых дум и направляет их взгляды на настенные часы. У меня дрожат руки, что очень мешает писать. В следующий раз для храбрости обязательно надо долбануть пятьдесят граммов коньячка. Это любимый способ моего папы поверить в себя, чтобы сделать все, что требуется, без особых потерь нервных клеток.
После прошествия двадцати минут работу вырывают из рук, оставив недописанным четвертый вопрос. В сапогах неудобно, бумага царапает колготки, желая их порвать.
Я вышла из аудитории всклокоченная, нервная и немного неудовлетворенная собой. Это же надо, во время какого-то дебильного экзамена я потеряла самообладание! Значит, такое может повториться. Ужас! В следующий раз пусть мне лучше диктуют. Надеюсь, мне так будет комфортнее.