«Я просто ничего не помню».
«Но вы не будете меня удалять из друзей или блокировать? Вдруг мне будет нужно снова вам написать».
«Нет, конечно».
«Спасибо, до свидания».
«Всего хорошего!»
В большем недоумении Белкин не пребывал даже после первого разговора с Воловских. Всё корректно, никакого хамства, в целом никаких эмоций.
Нормально ли это?
Возможно. Если они, Алексей и Вера, никем не приходились друг другу. Но выяснить степень их близости нельзя.
Может ли «никто» написать: «Лёш, ну зачем ты»? В такой фразе чувствуется глубоко личное. Сопереживание. Сочувствие. Сострадание. В общем, со-. А никто не может быть со-.
Но не выяснишь. Интуиция тут может орать сколько угодно, на самом-то деле нужно от чего-то оттолкнуться, а точки опоры нет.
Опоры нет, зато есть Апухтин.
Определённое представление о нём Белкин имел. «Пара гнедых, запряжённых зарёю» и вот «Сумасшедший» – вроде как уже кое-что. Но ни биографии, ни других стихов не знает.
Надо, однако, перечесть «Сумасшедшего». Ради Алёши. Он писал в соцсети редко. Значит, какой-то смысл в его записи увидеть можно.
Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх.
И можете держать себя свободно,
Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях
Я королём был избран всенародно…
Нет, первая часть, где бедный сумасшедший вначале бредит, а потом прозревает, общается с семьёй… Какая-то она слишком очевидная. Впрочем, она очевидная для него, для Белкина, который знает, что Алексей не очень хорошо себя чувствовал. Другие-то не знали. Разве что вот это: «Что скоро всё пройдёт, что нужно лишь терпенье…»
Нет. Не подходит.
Но вот дальше:
Что дед мой болен был, что болен был отец,
Что этим призраком меня пугали с детства, –
Так что ж из этого? Я мог же, наконец,
Не получить проклятого наследства!..
Да, очень любопытно. Но связь с действительностью маловероятна. Воловских здоров, как вол. И про отца своего немного рассказал – ничего такого.
Потом романсовая часть. Смена ритма. Алёша стихи любил, но вряд ли оценил такой резкий переход. Васильки, васильки…
Хм, а в апухтинской васильковой саге всё-таки тоже есть любопытное:
Олечка бросит цветок
В реку, головку наклонит…
«Папа, – кричит, – василёк
Мой поплывёт, не утонет?!»
Папа… Поплывёт, не утонет… Ну не может же быть таких прямых аналогий! Лёша, не надо так! Не озоруй!
Рвётся вся грудь от тоски…
Боже! Куда мне деваться?
Потом третья часть – сумасшедшему окончательно, совсем плохо, он снова бредит, будто он – король, грозит казнями, сулит милость, призывает стражу. Нет, Алексей не такой. Он не Сумасшедший.
Определённо, определённо в стишке есть кусочек разгадки, небольшой, но есть. Хотя намёки слишком ясные. Но ведь и Вера Хацкевич о чём-то написала – «Мы же говорили, не надо так». Как? Может, именно так – про отца, про