Я почувствовала, как его руки слегка дрожат, или же это дрожали мои руки? Становилось все сложнее понять, где кончаются его чувства и начинаются мои.
Но это было замечательно.
Мне нравилось это замешательство.
– Понимаю, – согласилась я. – Необходимо подобрать правильный момент…
– Когда настало…
– Время, – закончила я за него, читая мысли Грейсона с той же легкостью, что и он мои.
– Элли?
– Да, Грей?
– Если я спрошу, можно ли поцеловать тебя, это будет банально?
– Да. – Я придвинулась ближе, и теперь наши губы почти соприкасались, наше дыхание сливалось, и я уже знала, что это будет самый лучший первый поцелуй на свете. – Но все равно сделай это.
И он сделал.
– Он такой смешной! – восклицала я, когда мы с мамой отправились за покупками в супермаркет. Я брела впереди, а она катила тележку с продуктами следом за мной. – Он пытался выиграть для меня эту игрушку и в результате заработал фингал под глазом. Но даже с синяком он был невероятно горд собой.
– Но это же так мило, дорогая.
– Это мило в дурацком смысле слова. – Я на цыпочках подошла к прилавку со свежими фруктами, думая о Грейсоне. И я то и дело принималась напевать себе под нос. – На следующей неделе мы собирались попробовать мексиканскую кухню, и я с нетерпением жду этого дня. – Я принялась ощупывать апельсины.
Интересно, любит ли Грейсон апельсины?
Надо спросить у него. Я хотела все знать о Грейсоне Исте. Хорошее, плохое, а также то, какие фрукты ему нравятся.
– О, и я забыла рассказать тебе…
Бум!
Я резко обернулась, услышав громкий удар, который вывел меня из мечтательного состояния.
– Мама! – завопила я, бросаясь к ней. Она лежала на полу, ее глаза закатились. Я трясла ее, но она не реагировала. – Мама, мама! Кто-нибудь, помогите! – закричала я.
Она была в глубоком обмороке, и мое сердце разрывалось на части.
Кто-то вызвал «Скорую», и я рыдала, как никогда еще в своей жизни, сидя рядом с ней и пытаясь привести ее в чувство.
Наконец, она очнулась, но была словно в полусне, не понимая, что происходит. Она пыталась заговорить, но была слишком слаба. А я просто смотрела на нее полными ужаса глазами. Мои слезы капали на ее выступающие скулы, обтянутые тонкой кожей. Я не могла остановиться. Я дрожала и плакала. И не могла справиться с охватившей меня беспомощностью.
Нас отвезли в больницу, куда тут же приехал папа.
Он усадил меня в приемной, а сам отправился выяснять, что происходит.
Я сидела там, ждала и рыдала.
Ждала и рыдала.
Маму отпустили через пару часов, и всю дорогу домой она молчала.
В тот день на меня обрушилась жестокая реальность. Впервые с того момента, как я узнала, что у нее рак, я по-настоящему испугалась. Какое-то время я наивно полагала, что ей становится лучше, пока не пробудилась от иллюзий в овощном отделе супермаркета.