Хотя было бы неверно искать единый определяющий фактор нацистской политики, все же можно утверждать, что основными компонентами синдрома тоталитарной мотивации являлись политические. Решение о вторжении в Советский Союз было по существу политическим. Цели войны на Востоке носили принципиально политический характер. И наконец, все «уступки», неохотно предоставленные советскому населению и носившие политический характер, оказались последним, на что пошла нацистская элита. Существует мнение, что политика – это искусство возможного. В этом свете на гитлеровское или, если уж на то пошло, на любое тоталитарное правление вряд ли можно навесить ярлык «политического». То, что отличает его от естественного самоограничения некоторых других государственных систем – это именно ужасающее тоталитарное убеждение, что возможно все.
Самопровозглашенный сверхчеловек начинает верить в себя и, подобно Фаусту, переоценивает свои силы. Именно вера Гитлера в свою непобедимость привела его к гибели. Но на более скромную, более умеренную веру он был неспособен.
Собственная роль Гитлера в «восточной политике» являлась и всем и ничем. Он предпочитал принимать решения лишь в редких случаях и по относительно главным вопросам. Он часто был занят более насущными военными проблемами (хотя это не удерживало его от резких комментариев по различным мелочам). Он задал основной курс – отношения с «низшей расой», экономическую эксплуатацию, указ «о комиссарах», политику истребления. Когда возникали новые проблемы, решения принимал именно он – по аграрной реформе, использованию Osttruppen «восточных войск», по спору Розенберга с Кохом и движению Власова. И все же фюрер решил потворствовать ожесточенным разногласиям между своими помощниками. Терпел ли он их от слабости или от силы, от неведения или от безразличия (или втайне поощрял их, считая, что нет худа без добра?) – целый ряд действующих лиц «восточной политики» (как и в других делах Третьего рейха) в течение многих лет стремились проводить курс, заметно расходившийся с курсом фюрера. Исполнение политических директив необходимо было делегировать. Гитлеру не хватало комиссаров, дабы контролировать своих же комиссаров. Его взгляды часто служили предметом умозрительных построений, и, в отсутствие официального вердикта, различные отношения к вопросу становились приемлемыми без того, чтобы вызвать подозрение в подрывной деятельности. Таким образом, Гитлер выступал в качестве главного составителя политических формулировок, но при этом, как оказалось, имел крайне незначительное непосредственное влияние на их реализацию.