Криппс попытался было возразить, но Саклинг оборвал его:
– Либо вы выйдете как джентльмен, либо Гидеон и Шеппард вынесут вас отсюда. Что предпочтете?
– Что это значит? – требовательно произнес Криппс. – Вы никто, Саклинг. Вы просто грустный клоун.
– Это было вчера, – ответил тот. – Произошли некоторые изменения. На каждой улице может случиться праздник, не так ли? Вам это должно быть известно получше, чем кому-либо другому. И на вашем месте я бы взял пальто. На улице дождь.
После недолгого молчания Криппс сказал:
– Хорошо. Я пойду.
– Вот и молодец, – ласково произнес Саклинг. – Гидеон, сходи проверь наверху.
– Я один, – сказал Криппс.
– Верю, – ответил Саклинг. А затем снова обратился к Гидеону: – Все равно сходи.
Баллард услышал в коридоре звук шагов, а затем внезапно поднялась суматоха. Криппс то ли попытался сбежать, то ли бросился на Саклинга – одно из двух. Саклинг заорал, началась потасовка. И тут шум прервался выстрелом.
Криппс вскрикнул, затем раздался звук падения. А после прозвучал хриплый от злости голос Саклинга:
– Дурак. Вот дурак.
Криппс что-то простонал, но слов Баллард не разобрал. Возможно, тот попросил, чтобы его добили, потому что Саклинг ответил:
– Нет. Вы вернетесь в Лондон. Шеппард, останови ему кровь. Гидеон, наверх.
Едва последний начал подниматься по лестнице, Баллард попятился. Он чувствовал себя вялым и неуклюжим. Из этой ловушки не было выхода. Его загонят в угол и уничтожат. Он был зверем, бешеным псом в лабиринте. Если бы только он убил Саклинга, когда были силы. Но что бы это дало? Мир полон людей, подобных Саклингу. Людей, выжидающих того часа, когда они смогут показать себя в истинном свете. Подлых, слабых, скрытных людей. И вдруг в Балларде словно шевельнулся зверь: он подумал о парке, о тумане, об улыбке на лице Мироненко, и его захлестнула волна тоски по тому, чего у него никогда не было – по жизни чудовища.
Гидеон почти добрался до верха. Баллард – хотя это могло лишь на миг отсрочить неизбежное – выскользнул на площадку и открыл первую попавшуюся дверь. За ней оказалась ванная. Баллард заперся на задвижку.
Комнату наполнял плеск льющейся воды. Оторвался кусок водосточного желоба, и по подоконнику хлестали потоки дождя. Этот звук и холод ванной вернули Балларда в ночь обманов. Он вспомнил боль и кровь, вспомнил, как била по голове вода в душе, прогоняя усмиряющую боль. При этой мысли с его губ невольно сорвались три слова:
– Я не верю.
Его услышали.
– Здесь кто-то есть, – крикнул Гидеон и, подойдя к двери, постучал. – Открывай!
Баллард слышал его вполне отчетливо, но ничего не ответил. Его горло горело, а рев лопастей вновь нарастал. Пав духом, Баллард привалился спиной к двери.