Через полчаса Карен устроилась в кожаном кресле маленького бара на верхней палубе. К своему разочарованию, она обнаруживает, что пепельниц на столиках больше нет. Раньше-то именно этот бар был исключением?
— На борту можно где-нибудь покурить? — спрашивает она у стюарда, который кладет на стол салфеточку и ставит на нее джин с тоником.
— Нет. Последние пять лет это запрещено. На воздухе, понятно, можно, — отвечает он, забирая у нее карточку.
Карен бросает взгляд в окно. Паром отчалил по расписанию, и теперь все огни уже остались позади. Капли дождя на угольно-черном стекле отбивают всякую охоту курить. К тому же она ощутила знакомую качку, свидетельствующую, что Северное море штормит. Стюард проследил ее взгляд и подтвердил ее мысли привычной улыбкой, предназначенной успокаивать встревоженных пассажиров.
— Ничего страшного, — говорит он. — Чуток покачает, конечно, но беспокоиться совершенно не о чем. Иначе мы бы не вышли в рейс.
Карен весело смотрит на него. Их представления насчет “чуток покачает” явно несколько различны.
— Близится шторм, — спокойно говорит она.
— Сказали, настоящий шторм будет над Доггерландом, но мы, мол, успеем добраться до Дании, прежде чем он достигнет побережья. Однако, — говорит он, глядя на стакан перед нею, — если вы склонны к морской болезни, будьте поосторожнее с этим делом.
Карен улыбается, качает головой:
— Слава богу, никогда морской болезнью не страдала. Наверняка паршивая штука, как я понимаю.
Стюард считывает карту, выбивает чек и комкает его в ладони, когда она делает протестующий жест.
— Да, я слыхал, как люди говорили, что им охота помереть, когда совсем уж припечет. Но, как я уже говорил, нынче ночью, по-моему, будет не особо опасно. — И он с улыбкой отходит прочь.
Далекие звуки какой-то песни Леди Гаги долетают с нижней палубы в тихий бар, когда стеклянная дверь отворяется и входит пожилая пара. Они как раз в дверях, и тут паром кренится. Женщина делает шажок в сторону и тотчас смущается. Крепко сжимая в руке золотистую цепочку сумочки, а другую руку просунув под локоть мужчины, она идет дальше. Карен поворачивает голову, провожает их взглядом, когда они усаживаются за один из столиков.
В большом баре, наверно, полным-полно, но здесь цены отпугнули всех, кроме двух десятков пассажиров. Стюард ставит на стол сухой мартини и двойное виски перед другой хорошо одетой пожилой парой. Три немолодые женщины сидят за бутылкой белого вина. Чуть дальше Карен видит двух мужчин в костюмах, перед каждым из них стоит порция коньяку, а над спинкой зеленого честерфилдовского кресла виднеются плечи и затылок женщины, которая вроде бы что-то ищет в сумочке. Несмотря на свои слабые познания в моде, Карен понимает, что сумочка явно дорогая. В руке у женщины что-то взблескивает, и Карен догадывается, что та искала зеркальце и теперь подносит его к лицу. Наверно, хочет подкрасить губы.