– Что тебя гложет, Томми?
– Не пойму, почему мир такой… несправедливый… – промямлил Измеритель. – Никто не пинает мага за то, что он родился магом. А нас, альбиносов… За что? Мы разве сами?
– Ой, да не загоняйся ты попусту… – поморщился Кейси.
Он поставил бутылку на стол и, похлопав себя по щекам, продолжил:
– Люди, они же ненавидят не умом – сердцем. Магия их привлекает, она несет благо, поэтому они любят тех, кто ее творит, всех этих… вшивых чародеев. Но это не значит, что альбиносы – народ второго сорта. Кто так думает, тот кретин… ну или не кретин, но стадо – точно… Типа, если все выпрыгнут из окна, то и он за ними, ага… В общем, неправильно это, вот я к чему…
Бородач замолчал, и некоторое время они с Томасом безразлично смотрели в стену напротив, не зная, что еще сказать. Измеритель выплеснул еще не все эмоции, но чувствовал себя совершенно обессиленным и потому молчал, а Кейси…
«Кто знает, что сейчас творится в его голове?»
– А что там, в баре… – промямлил Томас. – Что там случилось, Кейси?
– Ты о чем именно? – недоуменно выгнув бровь, спросил бородач.
– О рамке… ну которая на магию… реагирует? Почему ты вскрикнул, когда через нее пробегал?
Кейси вздрогнул, искоса посмотрел на собеседника и буркнул:
– Да так, ерунда… просто ногу подвернул…
Томас почувствовал, что бородач снова врет, причем врет неумело – то ли по жизни не часто лукавил, то ли просто оказался застигнут врасплох неожиданным вопросом. Но зачем Кейси лгать? Что он может скрывать от альбиноса?
«Может, у него есть какой-то слабенький артефакт, о котором он почему-то не хочет рассказывать? А может, я просто стал слишком подозрительным типом? Хрен знает…»
– Надеюсь, сейчас тебе получше, – пробормотал Томас.
– Да, терпимо… – пробормотал Кейси. – Побаливает еще немного, но в целом… пройдет…
– Это все из-за меня, – сказал альбинос совершенно искренне, без всякого подвоха. – Но, блин, если бы не ты, может, меня бы уже… того…
– Да ну, прекращай, – поморщился Кейси. – Ты ведь как-то выживал до нашей встречи? Сам, без всякой помощи…
– Так тогда и этого… Стивена… гребаного не было. И профсоюза… А теперь – есть… и я боюсь. – Альбинос тихо шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки – насколько мог в своем нынешнем состоянии.
Бородач повернулся к Измерителю, и тот поспешно отвел взгляд в сторону, не желая смотреть другу в глаза.
«Он сейчас наверняка думает: «Какого черта, хлюпик? Надо бороться, а ты сопли развесил…» Стыдоба…»
– Держись, Томми, – неожиданно тепло сказал Кейси. – Тебе было трудно все эти годы, но теперь… теперь ты не один.