«И что могло за это время случиться?» — мысленно задала себе вопрос Залетная.
Ей, как и любой женщине, стало очень интересно. В принципе, Кощей тоже не совсем вник в происходящее — недавно мужчина сам приходил для наказания, а теперь скелеты его тушу на себе волокут.
— Пустите! Пустите! Пустите! — надрывался советник уже сиплым голосом. Видать, давно кричал. — Там сейчас рванёт!
Последняя фраза подействовала на чернокнижника отрезвляюще, поэтому тот сразу метнулся к окну, делая руками какие-то знаки. Залетная сразу поняла — магичит, поэтому подобралась ближе к царю, ведь там по логике безопаснее.
Константин ставил магический заслон на башню, где располагалась огромная лаборатория. Мощный взрыв раздался громовым раскатом и разметал всю башенку по камешкам.
Любопытство сгубило кошку, в данном же случае — ворону. Ей в лоб прилетел хороший камень.
В итоге в зале переговоров все существа чувствовали себя преотвратно: советник понял, что разгромил башню, а за данное действо по головке постучат… молотком (как бы не топориком по шее), Залетная судорожно открывала и закрывала клюв, одновременно с этим росла её шишка, Прекрасный был в ярости, сдерживаясь из последних сил, стражи же тряслись от страха перед чернокнижником, гремя костями.
Медленно разворачиваясь лицом к Волку, царь кинул стражам:
— Пошли вон!
Скелетов, как ветром, сдуло…
— Извини… — пролепетал Серый.
— Садись друг, в ногах правды нет! — покивал головой старик, прикрывая глаза, чтобы сосчитать до десяти.
Вроде бы это должно было успокоить чернокнижника, но как бы не так: глаза вспыхнули красным, таким же цветом и остались.
Затем Варя наблюдала занятную картину: Прекрасный резкими скачками рванул к окну, высунулся наполовину из окна и крикнул, раздирая глотку: «Восстановить!»
«Без комментариев!» — пронеслось в голове у Залётной.
— Итак, теперь с тобой, — сел на стул Бессмертный, сверля друга взглядом.
Серый открыто смотрел на царя, ожидая приговора. Советник выглядел сейчас сосредоточенным и собранным, готовым принять любую кару, хотя и поспорить ему очень сильно хотелось, его губы были сжаты в тонкую полоску, что означало гнев и недовольство наказуемого.
Кощей сразу приметил вид друга и, хмыкнув, сел удобнее, можно сказать, развалился, хриплым старческим голосом напевая песенку фривольного содержания:
— Волчара, Волк, Волчишка —
Маленький воришка
Пошел на град с мечом!
Взял с собой жену, о чем
Сказать-то не сказал…
Зато потом он рассказал,
Как лапал подавальщиц,
Рисовальщиц, раздевальщиц…
И от жены едва живым ушел…
— Ближе к делу, — хмуро вставил своё слово мрачный Волк.