– Постарайся уснуть, – настаивает Мэри. Она выключает свет и закрывает за собой дверь.
В следующую секунду я вижу в углу отца Ланы. Он кипит от ярости. Он присел, готовый в любой момент наброситься на меня. Мое сердце замирает, но я не реагирую. Лекарство делает свое дело. Я спокойна как танк. А вот визит Лахлана заслонил собой все остальное.
И он, отец Ланы, это знает. Его голос становится громче. В иную ночь он бы меня напугал… но не сейчас. Сейчас он плывет мимо меня, и все его злобные слова начинают стихать, пока не превращаются в далекое эхо. Моя голова словно тонет в подушке. Я погружаюсь все глубже. Вскоре я буквально вдавлена в матрас. Я как в свободном падении, проваливаюсь сквозь пол и замерзшую землю. Я продолжаю двигаться, наблюдая, как годы моей жизни проносятся передо мной.
Мне нужно еще одно воспоминание. Возможно, я жадная и прошу слишком многого, но мне хочется снова увидеть Лахлана.
Мое тело перестает двигаться. Я закрываю глаза и мечтаю.
– Лахлан. Рада тебя видеть. У тебя уже летние каникулы?
– Нет, – простонала я и стукнула себя ладонью по лбу.
Такое сказала бы только круглая идиотка.
Я глубоко вздохнула и повторила попытку.
– Эй, привет, Лахлан. Как дела? Я совершенно забыла, что ты приедешь домой.
Я в течение всего предыдущего часа репетировала, что скажу Лахлану и как отреагирую на его слова. Я лежала в домике на дереве, глядя на ясное, темное небо. Здесь я могла свободно, без всякого стеснения говорить все что угодно.
Лана посоветовала мне попрактиковаться в том, что я скажу Лахлану. Вчера она сидела со мной в моей комнате. Она сказала, что поступает так всякий раз, когда нервничает перед встречей с кем-то новым. Поклялась, что этот прием работает. Может быть, но только не для меня. Я была ничуть не ближе к тому, чтобы держать в узде свой дрожащий голос, чем несколько часов назад.
Это снова был тот самый раз. Лето. Когда Лахлан вернется из колледжа и все в моей жизни возвратится на круги своя.
Он уехал учиться в колледж в прошлом году. Я помню вечер перед его отъездом. Я сидела в домике на дереве, зная, что теперь все изменится. Все будет не так. Он перерастет меня. Даже не приходится сомневаться. Какой восемнадцатилетний парень захочет продолжать общение с тринадцатилетней девочкой?
Я сказала ему, что хочу уехать вместе с ним. Лахлан лишь вздохнул, потянул меня за косу и сказал:
– Увы, это невозможно, малышка. Ты должна остаться здесь, повзрослеть, набраться ума.
– Мне тринадцать, – сказала я. – Я уже взрослая и набралась ума.