Ее ответ заглушил ветер, и я переспросил:
— Что?
Раздался звуковой сигнал таксофона, и на дисплее высветилось: «Вставьте еще одну монету». Боже! Я засунул в прорезь второй — и последний — двадцатипенсовик.
— Прости, Эндрю, — сказала она. — Может, я перезвоню тебе, когда буду в помещении? Кажется, мы едем в паб.
Голос у нее был счастливый, и я подумал, что она на свидании. Может быть, вернулась Рэйчел? Но мне нужно было рассказать сестре о том, в какое затруднительное положение я попал, — важно, чтобы она узнала, что я под арестом, и поэтому я не стал выяснять подробности.
— Слушай, я должен тебе кое-что сказать…
Она не слушала, а вместо этого сообщила кому-то:
— Это Эндрю.
— Тилли!
— Да что случилось? Чего ты волнуешься? Только не говори, что ты боишься, как бы я не спрыгнула со скалы?
— Нет, Тилли…
— Я думала об этом в начале года, но даже тогда все было не слишком серьезно. Теперь я в порядке, правда. Сколько раз надо повторять? Я в порядке.
Я слышал, как она говорит еще с кем-то неподалеку. Затем Тилли вновь обратилась ко мне:
— Кажется, мне лучше перезвонить. Или хочешь сначала с ней поговорить?
Маленькие дрожащие щупальца страха протянулись ко мне.
— Тилли, — спросил я, — с кем ты?
— С Чарли.
Словно штормовые волны, пробивавшиеся сквозь таксофон, устремились по проводам и отбросили меня назад, ледяной холод пронзил все тело. Полицейский, который проводил меня до таксофона, нахмурился, когда я пошатнулся, схватившись за стену свободной рукой, и едва не упал. Я слышал голос Чарли всего несколько часов назад: «Ты поклялся своей жизнью. Ты поклялся жизнью своей сестры».
Я отчаянно пытался что-то понять. Откуда она там взялась? Может, Чарли посетила Гарольда в Северном Лондоне, а затем успела в Истбурн, пока я сидел здесь? Это вполне реально, прошло уже много времени…
— Да, она пришла ко мне, — говорила Тилли. — Предложила вытащить меня на прогулку и развеяться. Подожди, она хочет поговорить с тобой.
Прежде чем я смог выкрикнуть предупреждение Тилли, Чарли взяла у нее мобильник.
— Привет, Эндрю.
Голос был спокойным и ровным. Когда она говорила, ветер, казалось, стихал, и ревущий шум становился похож на мягкое шипение прибоя.
— Чарли, независимо от того, что ты надумала, пожалуйста, остановись. Тилли не сделала тебе ничего плохого.
Она засмеялась. Это был самый холодный смех, который я когда-либо слышал.
— Мы прекрасно проводим время, — сообщила она. — Трудно поверить, что так много людей сводят счеты с жизнью каждый год в таком красивом месте.
— Чарли!
Повисла пауза в несколько секунд, и я подумал, что Чарли делает несколько шагов в сторону, чтобы сестра не слышала нас.