Но это будет позже, а пока что Грушевский продолжал свои факирские штучки. Еще один образчик его творчества: печать доподлинная, а вот подпись к ней начертал Грушевский, по своему обыкновению, недрогнувшей рукой. Хотя, как читатель может убедиться, надпись на чистейшем русском («староство» – всего лишь название своеобразной административной единицы, бытовавшее в Польше и Малороссии).
За свои труды Грушевский забронзовел – в прямом смысле слова.
В 1904 году группа его, выражаясь современным языком, фанатов предложила установить во Львовском научном обществе им. Шевченко его бронзовый бюст в ознаменование десятилетней, с позволения сказать, «научной деятельности» во Львове. Профессор, скромно опустив глаза, согласился – и его бюст красовался на кафедре истории десять лет. В 1914 году, когда Львов заняла русская армия, он самым загадочным образом куда-то подевался. Исчезновение бронзового истукана до сих пор окутано тайной: пунктов приема «лома цветных металлов» тогда не было, а в качестве добычи он не годился никому…
В том же году, с началом войны, Грушевский, так благоразумно остававшийся все это время российским подданным, быстренько вернулся в Россию: негоже как-то было российскому подданному оставаться среди новоявленных врагов в лице австрияков.
В России его очень быстро подмела русская военная контрразведка, накопавшая на профессора немало интересного компромата. Грушевский подозревался не только в шашнях с австрийскими и немецкими секретными службами, но и в прямом участии в формировании воинских частей украинских «самостийников», так называемых «сечевых стрельцов». Формировали их австрияки, но и немцы давно были «в доле». Еще «железный канцлер» Бисмарк говорил: «Могущество России может быть подорвано только отделением от нее Украины… Необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть все русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Все остальное – дело времени».
В XIX веке государственные деятели не заморачивались неизвестной тогда «политкорректностью». Что думали – о том говорили.
И. Прокопенко цитирует воспоминания генерала русской армии Ю. Д. Романовского: «Несмотря на то, что Грушевский и его единомышленники обставили свою деятельность большой конспиративностью, русскому Генеральному штабу удалось в течение лета собрать исчерпывающие доказательства их сношений с Германией. Первоначально было обращено внимание, что при обмене военнопленными-инвалидами немцы стали препровождать в Россию совершенно здоровых людей, преимущественно уроженцев Малороссии. Наблюдением и опросом их удалось установить, что они посланы немцами для пропаганды украинского сепаратизма и по прибытии в Киев должны были получать инструкции от специальных агентов, группировавшихся около газеты «Новая Рада», руководимой ближайшим сотрудником Грушевского, неким Чикаленко».