Кстати, и деятельность поминавшегося Львовского научного общества им. Шевченко еще с 1907 года финансировал из секретных фондов германский Генеральный штаб…
Грушевский просидел за решеткой всего несколько месяцев, после чего вышел на свободу, и обошлись с ним удивительно мягко – вместо тюрьмы или Сибири, где ему было самое место, всего-навсего отправили в ссылку в Симбирск, а потом в Казань (по другим источникам, и вовсе в Москву). Причины столь удивительной мягкости так и остались неизвестными – то ли «исчерпывающие доказательства» оказались не столь уж исчерпывающими, то ли подсуетились большие друзья Грушевского, российские либеральные интеллигенты (к тому времени превратившиеся в серьезную и горластую силу, имевшую большое влияние на пресловутое «общественное мнение», да вдобавок научившиеся мастерски шантажировать правительство по самым разным поводам). А может, пана профессора вульгарно перевербовали и выкачали много интересной информации – дело в практике спецслужб обычное… Как бы там ни обстояло, «бородатый тролль», смело можно утверждать, отделался легким испугом…
Отступим назад на несколько десятилетий, перенесемся в Галичину, в которой австрийцы (а позже и вошедшие в долю немцы) пытались создать чистейший «украинский язык».
Теперь галичанский, пожалуй что, и в самом деле – особый язык. Могу судить по личному опыту. В 2005 году в Киеве на книжной ярмарке я разговорился с юной очаровательной галичанкой, как немного погодя выяснилось, студенткой-второкурсницей. Поначалу разговор откровенно зашел в тупик: исключительно потому, что она плохо понимала мой украинский, а я столь же плохо – ее галичанский. Перешел на польский, тогда только беседа и заладилась. Из искреннего любопытства поинтересовался: а что, в Галичине в школах не учили украинского? Очаровательная панна Иванна (как оказалось, впервые в жизни приехавшая «на Всхид», то есть на восток, на Левобережье из родных мест, располагавшихся даже гораздо западнее Львова) неподражаемо взмахнула ручкой и с ясной улыбкой поведала:
– Учили, конечно. Но то такой официоз… Нам достаточно и своего языка…
Но то – теперь. Были времена, когда большинство галичан ни о каком таком «своем языке» и не слыхивали. Более того, прорусские настроения были столь сильными, что первые памятники Пушкину даже раньше, чем в России, появились впервые в галичанских селах. Самый первый – в селе Велички в 1887 году.
Русофильские настроения окрепли после 1849 года, когда через Галичину проходили русские войска, двигавшиеся на подавление венгерского мятежа. Люди увидели, что идет армия, говорившая почти на том же языке, молившаяся точно так же.