После чего русские начали обстреливать из пушек не только укрепления Кафы, но и стоявшую там на якоре турецкую военную эскадру – которая очень быстро с якорей снялась и уплыла в Турцию. После недолгого яростного штурма Долгоруков взял Кафу, как тогда выражались, «на шпагу». Турецкий комендант сдался.
Собственно говоря, взятием Кафы военные действия и закончились. Все до единого турецкие солдаты, еще остававшиеся в Керчи, поспешно погрузились на корабли и уплыли домой, справедливо рассудив, что игра окончена с разгромным счетом отнюдь не в их пользу. Города на восточном побережье Крыма – Керчь, Еникале, Гезлев (Евпатория), Балаклава сдались без сопротивления. Атак со стороны крымских татар не последовало. Примерно месяц Долгоруков вел оживленную переписку со знатными мурзами-«выборщиками». И как-то там само собой получилось, что новым ханом избрали Саиб-Гирея II, чьи посланцы предложили России в лице Долгорукова «вечную дружбу и неразрывный союз», торжественно объявив, что вассалом Турции Крым себя более не считает, а желает перейти под покровительство императрицы.
Вот это уже была не только военная победа. Долгоруков потребовал немедленно освободить всех рабов – не только русских, всех вообще христиан. Татарские мурзы и муллы за собственные денежки выкупили у владельцев 1200 пленников – но еще примерно 9 тысяч, прослышав о происходящем, выкупа дожидаться не стали, а попросту бежали в расположение русской армии. Многие российские солдаты (главным образом жившие до призыва на южных рубежах России) отыскали среди них угнанных когда-то в полон жен и детей.
Не ограничиваясь освобождением пленных, Долгоруков велел вновь установить кресты на двенадцати греческих церквах в Кафе и повесить там колокола – а потом приказал восстановить православные церкви везде, где они когда-то были (в Крыму жило еще немало христиан, не пленников, а свободных). Недовольством татар он решительно пренебрегал.
В конце концов, Долгоруков большую часть войск из Крыма увел – военная сила была необходима на долгой войне с турками. Но для контроля оставил в нескольких крепостях гарнизоны. За этот поход императрица наградила Долгорукова орденом Святого Георгия первой степени, 60 тысячами рублей и золотой табакеркой со своим портретом (что по тем временам считалось тоже высокой наградой). Четыре года спустя Долгоруков получил еще золотую шпагу с алмазами, алмазы к ордену Андрея Первозванного, а также, впервые в русской истории, почетную прибавку к фамилии – отныне он во всех документах официально именовался Долгоруков-Крымский. Правда, сам Долгоруков рассчитывал на жезл фельдмаршала и, не получив его, разобиделся и ушел в отставку (потом, впрочем, вернулся на службу).