Волевой руководитель стройки Платонов (тогда молодой Вл. Самойлов), энергичный, с красивой серебрянной прядью, с ямочкой на подбородке — не вызывает интереса к своему герою. Героиня Люсьены Овчинниковой — старается изо всех сил, — кричит, лезет на кран под самые небеса, пьянствует, пляшет, моет полы у секретаря парткома и оберегает его покой во время болезни, ссорится и мирится с Алешей, — и все напрасно! Видимо, в фильме нет главного, — режиссерской личности, его талантливости, яркости. Фильм выстроен схематично, он сер, безлик. Это — обидно, как обидно и то, что целая группа совсем еще молодых актеров, открыта в этом фильме сугубо формально. Это — 'Владимир Высоцкий, Всеволод Абдулов, Екатерина Васильева. Все они здесь никак не проявили своих способностей, не остановили на себе зрительского внимания. Даже самоигральный Савелий Крамаров, обычно вызывающий дружный смех в зале при первом же своем появлении в кадре, рождает только недоумение, — он жалок, нелогичен, неестественен, и главный его комизм здесь, увы, ограничился тем, что окружающие то и дело называют его «Матвейчик», а он возмущенно поправляет: «Моя фамилия не Матвейчик, а Матвейчук». И, конечно, такой «прием» ни у кого не вызывает ни смеха, ни даже улыбки.
Вообще, затасканных, стандартных приемов в фильме — изобилие. Это — изображающие дружбу объятия Платонова и Большакова, очень знакомые зрителю 60-х крепкие похлопывания по спине, по плечам, — тоже долженствующие изображать дружбу. Это — дежурные, еще со времен «Чапаева» однотипные фразы разного рода начальства в разных же фильмах: «А представляешь, какая жизнь здесь будет лет через двадцать, тридцать…» — и — мечтательный взгляд, устремленный, эдак, сквозь дымку времен, и проникновенный, глубокий вздох. В ленте «На завтрашней улице» все эти штампы, увы, присутствуют.
Дожди, сырые доски, хлипкие палатки очень напоминают «климат» герасимовского «Комсомольска», Алова-Наумова «Павла Корчагина». А герои — нет, не напоминают. Много и ярко играет Люсьена Овчинникова, но для нее нет острохарактерной среды, подобной ее Насте. Не с кем и построить интересный диалог, и роль ее повисает в воздухе, ни с кем и ни с чем не скоординированная.
Герой Высоцкого, бригадир Маркин поначалу обещает стать выразительным кинообразом. Вот он, — в первом же кадре фильма — медленно показывается из своей палатки, смотрит на дождь, барабанящий и по брезенту, и по лицу, — как на неизбежное зло. Он долго, долго смотрит на этот дождь, а по мокрому плащу стекают частые капли. Рядом показывается Большаков, — из этого же убежища. Извиняется, что побеспокоил, обещает устроиться в гостинице. А Маркин гостеприимно-иронически приглашает парторга пожить у него в скверной палатке: