Эмберли не называла ему имени того, кто на неё напал. Хотя выяснить все не так-то уж и сложно. Узнать, с кем последним встречалась Таня. Ведь она не меняет мужиков каждый день, надолго зависает с одним, и одновременно с Шелдоном у матери никого не было.
Наверное, Дерек бы мог…
Нет, нет, нет! Подозревать его, это всё равно, что подозревать себя! Себя? О, черт! И Эмберли устало застонала.
Что получается? Утром мать застала её сидящей возле двери и подумала, что дочь куда-то ходила ночью, но ничего не помнит. С ней такое и раньше случалось. Но теперь все улики были налицо: теплая одежда, тяжелая автомобильная монтировка, как орудие убийства. А у Шелдона проломлена голова. Сложить два плюс два не составит затруднений. А если прибавить чернила на пальцах Эмберли, её странное появление возле дома, в котором прогремел взрыв, найденную в рюкзаке записку для Купера Швайгмана…
Ну, и каков же вердикт? Кажется, все предельно ясно.
Эмберли основательно заблудилась в своих мыслях и подозрениях. Наверное, так и сходят с ума: списывают все на усталость, на рассеянность, на депрессию, на массу мелочей, которые есть в жизни каждого с лихвой, а потом — бах! — и ты в психушке.
Девушка опустилась на стул рядом с кроватью. Сжала виски, явственно чувствуя пульсацию под пальцами. Надо что-то делать? Или дождаться, пока само разрешится?
Только что разрешится? Явно же, все катится в тартарары, и скорость нарастает с каждым часом.
Эмберли всегда гордилась тем, что четко следует своим негласным правилам и идет к намеченным целям, планирует каждый день и детально может представить свое будущее. В нем нет места убийствам, криминалу и безумию — все это вторглось в жизнь девушки помимо ее желания, на пару с проклятой игрой.
Она неприязненно глянула на собственный компьютер, потом перевела взгляд на подрагивающие руки. Нельзя пускать все на самотёк, надо попытаться вернуть самообладание, уверенность в завтрашнем дне, надо исключить случайности, запретить себе действовать на автопилоте.
Девушка вывалила содержимое своего рюкзака на постель, перебрала вещи и заново сложила, стараясь запомнить, будто делала зарубки в памяти. Перед сном приняла душ, почистила зубы, включила будильник, а утром встала, оделась, фиксируя каждую вещь и каждое своё движение.
От сосредоточенности в голове словно дрожали тонкие струны. Еще чуть-чуть, и могут лопнуть. Необходимо запоминать, все запоминать! Словно видишь каждую вещь в последний раз, словно каждый твой шаг — ступенька лестницы вечности.
Спустившись вниз и направляясь к дверям, Эмберли увидела на кухне мать. Произнесла громко и чётко: