Эмберли всё поняла, только широко распахнула глаза, выказывая удивление и растерянность. Одри поманила её к себе, особо не рассчитывая, что бывшая подруга послушается и пойдёт. Но Эмберли пошла — такая же овца на заклание, как и все остальные, марионетка в руках опытного кукловода, 3Д-модель. И сейчас свершится самое последнее правосудие.
Этот сюжет будет верхом, апогеем всего, возможно, и не входившим в начальный замысел. Но жизнь всегда любит вносить свои коррективы. Жаль, что зрителей мало.
Эмберли зашептала, приблизившись:
— Мы искали тебя! Здорово, что с тобой всё в порядке. Только… ‒ она замялась, посмотрела, словно на тяжелобольного, состояние которого боятся ухудшить неудачной фразой. ‒ Почему ты здесь? Зачем ты вообще сбежала?
‒ Я всё объясню, ‒ проговорила Одри, проникновенно уставившись ей в глаза. ‒ Только давай отойдём подальше.
‒ Почему?
Одри оглянулась на дом, постаралась сделать вид, что напугана:
‒ Пожалуйста. Отойдём.
И опять Мэдисон купилась. Кивнула:
‒ Хорошо, — И смиренно двинулась следом.
Если бы идти пришлось слишком далеко, она бы, наверное, насторожилась, обратила внимание, как под подошвами голодно чавкает грязь. И тогда бы пришлось тащить её, а Одри не намного крупнее. И даже уверенность в общей вине, а значит, и в общем наказании, не придавала лишней силы.
Но тут всё близко ‒ ещё несколько шагов. Одри даже не торопилась заговаривать, и тогда Эмберли спросила ее сама:
‒ Эта игра… Твоих рук дело?
‒ Какая игра? ‒ Одри обернулась на ходу.
Ну! Ещё немножко!
‒ «Правосудие навсегда». Мне пришла заявка на тестирование. А потом оказалось…
‒ Нет, — перебила её Одри. ‒ Первый раз о таком слышу.
‒ Тогда… ‒ Эмберли остановилась, по-прежнему не обращая внимания, что почва под ногами пружинит и прогибается, ‒ что за разговор? Что ты хочешь мне объяснить?
Сделав для верности ещё один шаг, Одри тоже остановилась и развернулась.
‒ Я злилась на тебя и Дерека. Очень злилась. Даже хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось! Приехала к его дому, а там — этот мужчина, из кроссовера. Который вас привёз. Кто он?
Краем глаза она следила, как погружаются в жижу подошвы ботинок.
‒ Это мой отец, ‒ смущённо выдала Эмберли.
‒ Отец? Ты уверена?
Мэдисон дёрнула плечами:
‒ Ну… как? Мама это утверждает. Уж она-то точно в курсе.
Одри сжала губы, опустила глаза, делая вид, будто не решается сказать о важном.
‒ Что? Говори! Ты что-то знаешь?
Эмберли шагнула навстречу, попыталась ухватить Одри за руку, но почва под ногами резко просела. Она и раньше была не твёрдой, а теперь, казалось, превратилась в желе, мягкое и вязкое, не способное выдержать, но готовое поглотить: облепить со всех сторон, засосать, затянуть. Эмберли вскрикнула, рванулась, всё-таки вцепилась в Одри, но вдвоём они провалились ещё глубже. Болото будто только и дожидалось этого её неосторожного движения.