На рассвете вместе с другими частями Красной Армии дивизион двинулся в наступление. Над Москвой висел густой туман. Отличить врагов от своих казалось совершенно невозможным. И те и другие были одеты в форму старой армии, за исключением левоэсеровского отряда матросов. Вспыхивала редкая перестрелка, но артиллерия пока молчала. Ночью стрелкам удалось захватить неприятельскую бронемашину. В семь утра снова послышался гул артиллерийских залпов, доносившихся из Трехсвятительского. Стреляли по Кремлю. Снаряды падали на Малый дворец.
Левые эсеры вели огонь гранатами и шрапнелью. А приказа Вациетиса об открытии огня артиллерия Латышской дивизии пока не получила.
Когда Вациетис потерял надежду справиться с левыми эсерами, не повредив зданий столицы, положение стало критическим.
Выполняя директиву Ленина, Вациетис в одиннадцать тридцать отдал по полевому телефону приказ:
— Огонь!
Но из-за обрыва телефонной линии приказ не дошел до Берзина. Берзин решил действовать на свой страх и риск.
От его пушек, выдвинутых на прямую наводку, зависела судьба всей операции.
4
ИЗ ДНЕВНИКА ЭДУАРДА БЕРЗИНА
…Вечером 6 июля поступил приказ начдива подготовить дивизион к бою, чтобы ночью выступить против эсеров. Из третьего латполка мы получили семь обозных лошадей. Больше раздобыть не удалось, но мы рассчитывали, что сможем пустить в работу два орудия с ящиком снарядов. В каждую повозку запрягли по две лошади. Хуже было с упряжью. Она годилась только для крупных артиллерийских коней, а для обозных кляч хомуты оказались настолько велики, что через них можно было протащить чуть ли не всю лошадь. Артиллеристам пришлось засунуть в хомуты конские попоны. Тут уж не до красоты…
Разыскали еще компрессорное масло и снаряды, пригодные для уличного боя. У нас, понятно, недоставало необходимых приборов для корректировки огня, но получить их мы и не надеялись.
Мы были готовы тронуться в путь за полчаса до установленного времени. Батарее предстояло следовать вместе с первым полком, который находился в Хамовнических казармах. По случаю Янова дня первый полк опоздал и вышел около шести часов 7 июля. Батарея направилась с Девичьего поля по Пречистенке к храму Христа-Спасителя…
Здесь орудия через Каменный мост перешли на правый берег Москвы-реки. Двигаясь по Софийской набережной, мы были уверены, что эсеры не смогут напасть на нас с левого берега.
У Замоскворецкого моста выдвинули орудия на позицию. Мы полагали, что, выставив наблюдателя на одном из высоких зданий, получим возможность обстреливать район мятежников и дом Морозова, где находится штаб эсеров. Но наши предположения не оправдались.