— На н а ш е м заводе, Райх, — говорит Веденин. — Которому полжизни отдали и ты, и я!..
— Смотря как будете вести себя! — задумчиво говорит Райх. — Если как сегодня…
— Только так, да!
— Вы сделали выбор?
— Я его сделал еще полсотни лет назад, Райх!
— Но древние говорили, что каждый человек отличается от другого и с каждым прожитым днем отличается от себя самого.
— И пусть они отличаются! — словно радуется чему-то Веденин. — Пусть!
— Это вы о ком?
— А о тех, кто у нас давно уже отличается!.. Сами от себя. Слишком многие! Ты не считаешь, Райх?.. А мне важно остаться, каким был… дашь мне еще полгода, Райх?!
Райх молчит.
— Врешь! — убежденно говорит Веденин. — Это все докторские штучки… чтобы наш брат берегся. А мне плевать… только ты мне все же помоги, Райх! По старой дружбе.
Опираясь на руку доктора, упрямо идет к крайнему корпусу, поднимается по ступенькам, открывает дверь в комнату, где находится коммутатор. Молодая телефонистка невольно привстает у пульта.
— Отключила меня, дочка?!
— Я ведь не сама… так сказали.
— С секретарем моим соедини. Быстренько!
Она тут же протягивает ему трубку, и он приваливается плечом к боковой стенке пульта:
— Нина Павловна!.. Извини, что покоя не даю… Ступину скажи, чтобы завтра в двенадцать — у меня. Хоть камни с неба, да… Один. Один, да. Спокойной ночи тебе!.. Спокойной, Нина…
В уютной комнате, где тем заметнее следы одиночества, красивая, лет сорока женщина отнимает трубку от уха, садится с нею в удобное креслице, смотрит на себя в зеркало, и радость на лице ее постепенно сменяется горечью…
Кабинет начальника доменного цеха Алексея Степановича Ступина. Мощный завод за окнами.
В кабинете продолжается совещание, но Ступин, глянув на часы, решительно встает из-за стола.
— Все! Остальное — без меня! — идя к двери, говорит на ходу. — Иначе мне не успеть! Людмила Ивановна! — обращается он в приемной к молоденькой секретарше. — Часа два-три тут покомандуйте.
— Где будете вы?
— Два-три часа! — со значением повторяет Ступин.
— Но я ваш секретарь, и я просто обязана…
— Меня Веденин ждет, — негромко говорит Ступин. — Но я просил бы…
Дверь его кабинета раскрывается:
— Последний вопрос, Алексей Степаныч! Последний!
— Я уже уехал! Все! — И Ступин выбегает из приемной.
Внизу он рывком открывает дверцу «Волги».
— В дом отдыха!..
Шофер перед этим или спал, или другим каким образом благодушествовал и пока еще не встряхнулся.
Вокруг, объятый великой общей работой, дышит, пульсирует, отдувается, вскрикивает гудками тепловозов громадный завод, но водитель явно не спешит войти в один ритм с ним. Проезжая мимо работающей старой доменной печи, неподалеку от которой стоит вторая, что только монтируется, кивком показывает на одну и на другую, неторопливо говорит: