Коля Шевченко, который собрал там целую колонию сибиряков, до этого уже не раз говорил мне, что запсибовских «старичков» на Белгородчине теперь больше, чем на самой Антоновке, но я все только посмеивался, и лишь там, когда после сумасшедшего, наполненного тяжелым грохотом дробивших руду стальных машин дня мы отдыхали в баньке, я вдруг подумал, что если Коля и «загибал», то, в общем, самую малость.
Банька была не какая-нибудь блатная, только для избранников судьбы, сауна. Русская была, с каменкой, располагалась на первом этаже в конторе управления монтажников, и на дверях ее висело не такое уж короткое расписание с номерами участков, с названиями остальных служб и со специально отчеркнутым — или мы не рыцари? — часом для женщин. Выходит, мне просто повезло, потому что появился в Осколе в «комсоставовский» день, но ни начальника управления Миши Ретунских, хозяина бани, ни Коли Шевченко пока не было, и Женя Черников, начальник другого здешнего управления, тот самый бывший бригадир нашей, известной всей Антоновке «музыкальной», потихоньку шепнул мне, что после рапорта они остались песочить молодого начальника участка, — это не автор виноват, что кругом сплошные «начальники», виновато расписание бани, — Нарзифа Шаймарданова, тоже нашего, тоже с Антоновки. Другой Женя, Подчасов, который после старой, еще на первой нашей домне, аварии не всегда дослышивал, скорее по нашим лицам догадался, о чем речь, и рассмеялся:
— Я вам всегда говорил, что он хитрый хохол — Шевченко! Ты понимаешь, какое дело: он взял с собою с Запсиба всех, кому там почему-либо не везло… Ну, кто еще не нашел себя. Кого не очень ценили. А здесь они работают каждый за пятерых, и он их еще и жучит. Понимаешь, какое хитрое дело?
Но вот она появилась, эта троица. Два суровых руководителя и только что пропесоченный ими молодой Шаймарданов. Почти мальчишка и по-мальчишески красивый: черные большие глаза на правильном худеньком лице, дружелюбный, но с достоинством взгляд. Это я уж после подумал: может, потому он и был тогда так словоохотлив, что перед этим ему наверняка пришлось все больше слушать?
— Это здорово, что я вас тут увидал, — очень искренне заговорил Нарзиф, когда мы поздоровались. — Ведь я, можно сказать, из-за вас сюда и приехал… Не понимаете? Мы ведь были еще мальчишками, когда бригада Николая Петровича гремела. Монтажные волки, асы — гордость Запсиба!.. Я тогда читал все, что вы про них писали. Вырезки собирал. Каждый очерк. Каждую заметочку. Ну все-все. А помните, был киножурнал про эту бригаду? Несколько раз ходил смотреть, вот не вру!.. «Великолепная семерка» как раз шла. Дружки мои туда, а я совсем на другой фильм, на идиотский, правда, зато он вместе с этим киножурналом шел. Я посмотрю журнал — и галопом на «Семерку». Так начала и не увидел. Зато я Николая Петровича узнал сразу, когда на заводе потом встретил. Увидал, чуть не крикнул: здравствуйте, Николай Петрович! А он так посмотрел на меня, — тут Нарзиф довольно удачно Колю изобразил, и все, кроме самого Коли, заулыбались, — посмотрел так, и ни с того ни с сего вдруг говорит: «А поедешь в Старый Оскол? На электрометаллургический. Слыхал?»