Я прямо-таки выпалил: «Да, очень!.. Вот только получу диплом и обязательно вернусь».
Тогда я и услышал от него в первый раз: «Я слышу речь не мальчика, но мужа!» И он еле заметно подмигнул.
А морду нам обоим набили уже потом, спустя года полтора, когда я и в самом деле вернулся, и мы уже давно и прочно дружили, были, что называется, «не разлей вода», и он только еще собирался в Гудауту…
Даже до этого еще далеко!
И опять казалось, будто жизнь только начинается, и все еще впереди, и что это «все» — только радости да удачи.
Ожидание этой, только предстоящей мне жизни усиливалось оттого, что в маленькую мою квартиру нет-нет да и заглядывали скопом замордованные работой мои старые товарищи… Сбрасывали пиджаки, оттягивали пониже узлы галстуков: после длинного совещания, на котором только что отсидели, им хотелось расслабиться, но попробуй расслабься, если восседаешь на табурете, в каждый момент готовом под тобою рассыпаться. Тут невольно предпочтешь постоять, и, стоя или прохаживаясь со стаканом в руке и с сигаретою в уголке рта, они толковали меж собой так, вроде бы меня среди них и не было: надо бы, конечно, сообща поднатужиться, надо, конечно, отдать команду, чтобы комнату привели в божеский вид, побелили, подкрасили, чтобы мебелишку кое-какую поставили… еще по одной?.. Ну, по последней. На ход ноги. Будем!.. Ничего-ничего! Так вот, чтобы, значит, мебелишку… да что мебелишку? Не стыдно жаться?! И не хватит ли наконец беднячками прикидываться?.. Поставить финскую мебель, такую, какой собираются в тресте обставить маленькую гостиницу для большого начальства. Да, а что?! А в углу возле окна — журнальный столик и два низких кресла. Мало — два?.. Ну да, а то, значит, двое будут сидеть, а остальные — расхаживать?.. Четыре кресла! Посовременнее, полегче, но — обязательно четыре. Торшер, конечно. С мягким светом. Чтобы, значит, успокаивал. Только перед этим, естественно, надо поснимать с окна эти пошлые газеты на кнопках и повесить порядочные шторы, да, а то не будет смотреться…
Но с укором заглядывал в комнату Стае, единственный водитель, оставшийся затем, чтобы развезти потом всех по домам… Но начиналась утром будничная эта жизнь большого города с его сумасшедшими проблемами, за которыми не то что о финской мебели для моей комнаты — они забывали о себе.
Я утром думал: а может, стоит разыграть вариант пятьдесят девятого года? Так сказать, «Вариант-59», а?
Тогда это делалось чуть проще.
Попозже вечерком посильней стучишь кулаком, а то носком сапога по забору, окружающему двор единственного пока в поселке магазина, рядом с широкими воротами почти тут же открывается узкая калитка — правда, парня видишь за нею мало тебе знакомого. Диалог такой: