Варош сделал глубокий вдох. Он быстро посмотрел в сторону Наталии, которая сидела тихо, уставившись в пол.
— Сцена с прошлой ночи повторилась. После этого Наталию небрежно бросили, лишь легко связав. Я следил за происходящим и боялся, что всё не только разыграно, двенадцать мужчин зверски её изнасиловали. Но когда большинство уснуло после пьянки, Наталия встала. Мы планировали, что она освободит меня из повозки, чтобы мы вместе могли действовать против работорговцев. Но я забыл, кто такая Наталия. Словно тень, она переходила от одного мужчины к другому. Я видел, как они приподнимаются во сне, когда Наталия атаковала их, — он замолчал и выпил глоток медовой воды. — Затем она освободила меня. Я никогда не смогу забыть её взгляда в тот момент. Что ж… затем… затем я связал работорговцев и стал ждать, когда они проснутся. Потому что Наталия никого не убила, а только использовала своё искусство, чтобы оглушить их. Прежде чем встало солнце, проснулась, наконец, моя госпожа. Пока я её мыл и переодевал в другую одежду, она слушала мой рассказ. Она дала мне поручение позаботится о других рабах, а сама ушла с Наталией в пустыню. Солнце стояло высоко в небе, когда они вернулись, — он бросил взгляд на Зокору. — Я не знаю, что там случилось.
— Ты мог бы спросить, — заметила Зокора.
Она дала ему свой бокал, он наполнил его в фонтане и вернул ей. Она выпила.
— Я провела с ней два ритуала. Первый, ритуал очищения. Второй, ритуал прощения, потому что она заплатила свой долг.
Мы ждали, но Зокора больше ничего не добавила. Варош снова взял слово.
— Когда вернулась, она дала распоряжение разделить работорговцев и выбрать из них троих, что проявили особенную жестокость. Девять других были привязаны к столбам, образующим полукруг. В центре этого полукруга ждали эти трое, тоже привязанные к столбам. Зокора стояла позади них, голая и с ужасным выражением в глазах. Сначала она долго стояла просто так, ничего не говоря. Затем захватила с земли у своих ног две горсти песка и посыпала им работорговцев…
Варош внезапно побледнел и сглотнул. Он снова бросил взгляд на обоих женщин, но и в этот раз они промолчали. Наталия смотрела в пол, глаза Зокоры встретились с моими в её обычной непосредственной манере. Я ничего не смог прочитать в этих чёрных глазах.
— Каждая из этих песчинок превратилась в насекомое, похожее на жука-оленя и начало пожирать плоть. Это длилось до тех пор, пока не село солнце, только тогда последний насытившийся жук отвалился от голой кости и упал в пропитанный кровью песок, снова превратившись в песчинку, — он сглотнул. — По-настоящему ужасное в этом приговоре было то, что мужчины жили дольше, чем это на самом деле было возможно.