— Стены столицы крепкие, — сообщила Элеонора. — Камни катапульты рикошетом отлетают от них. Наши амбары полные, и каждый день, проведённый в осаде, люди в этих чёрных палатках умирают сотнями, если не тысячами от болезней, холода или голода. Их потери велики, но они заставляют нас расплачиваться за них. Каждый день они копьями загоняют женщин и детей в ров, заполняя его телами моих подданных. Они убивают и забивают только ради забавы или чтобы навести на нас ужас. И каждый день эти три вестника снова и снова выдвигают одно и то же требование: им нужна королева, бьющееся сердце Иллиана. Слышите, как они призывают Элеонору? Тот, что посередине — князь, сейчас прочитает свиток и потребует выдачу королевы в обмен на мир в стране. Он обещает пощадить город, не сносить его, снять осаду и оставить в живых тех людей, которых они согнали здесь на морозе. Но они вовсе не ждут, что мы выполним их условие, это всего лишь предлог для убийств, — она подняла глаза и посмотрела на меня так, будто ей удалась хорошая шутка. — Посмотрите, разводной мост опускается, и городские ворота открываются. Взгляните на удивление, появившееся на лицах вестников-тиранов. И на того, кто на лошади выезжает из города!
На белом коне и в платье, которое стало бы в день свадьбы мечтой для любой женщины, ворота медленно пересекла грациозная фигура. Только если присмотреться, можно было увидеть жерди, удерживающие её в седле. Рядом с нами солдат свирепого вида наклонился, поднял дорогой арбалет и аккуратно установил его на вилке.
— Они оправились от удивления, — промолвила Элеонора. — Видите мужчину посередине? Он здесь командующий. Теперь он жестом подзывает к себе священников.
Две измождённые фигуры в чёрных рясах подошли к троим всадникам. Рядом со мной солдат вытащил из дублета бутылку со знаком Борона и аккуратно окропил содержимым болт с острым, усыпанным рунами наконечником, древко которого было обмотано несколькими слоями тонкой ткани.
Оба священника ступили на подъёмный мост и подошли к женщине в свадебном платье. Они грубо стащили беззащитную женщину с лошади, затем я увидел, как подъехала телега, заполненная хворостом. Там впереди она остановилась, колёса поставили на тормоза, лошадей выпрягли, а на самой телеге установили столб.
— Она уже давно знает, что враг задумал для неё, — сообщила Элеонора. — Солдаты Талака насилуют и издеваются над женщинами, как захотят, потом отпускают их. При этом они забывают, что их жертвы — это не просто плоть, что у них есть уши, чтобы слышать и глаза, чтобы видеть, — она крепче сжала мою руку. — Послушайте, какое враг представляет обвинение: насколько это неестественно, что женщина носит корону. Как это противоречит законом богов. Как здесь осуждается та, кто не знает своего места. Слышите, как один из проклятых наездников душ говорит о справедливой войне, как проводит чистку противоестественного, выправляет то, что было искажено. Он сам в это верит и слеп к истине.