— А вам вообще можно его отдавать? — спросила Зиглинда.
— Да. Я купил эту шкатулку на рынке и заплатил из собственного кармана, — он поклонился. — Сейчас вам лучше пойти к казначею торговой гильдии, прежде чем станет ещё позже. Спасибо вам, — он посмотрел на Лиандру. — Когда будите его носить, улыбайтесь иногда и вспоминайте старого Абдула.
Лиандра слегка поклонилась.
— Так и сделаю. Спасибо за этот щедрый подарок.
Затем мы ушли.
— Скажите, Хавальд, — спросил Янош, когда мы направлялись через площадь к бирже, — вы когда-нибудь преподносили Лиандре подарок?
Лиандра улыбнулась.
— Такой возможности ещё не представлялось. А как насчёт вас и Зиглинды?
— Я простой человек и долго не колеблюсь, когда вижу перед собой счастье. Посмотрите.
Он взял руку Зиглинды и поднял. Простое серебряное кольцо обхватывало безымянный палец её левой руки.
— Да благословят вас боги. Когда это случилось, вы, хитрюги.
— Мне бы тоже хотелось это узнать.
Лиандра снова улыбнулась.
— Когда поняли, что переживём плен работорговцев. После боя, когда вы, Лиандра, ещё спали из-за истощения, мы соединили наши руки, души и сердца. Во время путешествия, продлившегося несколько дней, я постоянно боялся за неё и вскоре понял, что она та самая, вне зависимости от чар.
— Вы всё ещё думаете, что ваша любовь возникла из-за чар?
Янош притянул Зиглинду к себе.
— Возможно, она возникла из-за чар. Но это не страшно, потому что мы принадлежим друг другу.
— Пока не совсем, — заметила Зиглинда с тёплой улыбкой. — Сначала мой отец должен отвести меня в храм Астарты, прежде чем ты получишь мою руку, — она лучезарно улыбалась мне и Лиандре. — Может жрица сможет сочетать браком и вас, общая церемония для всех нас!
Я наблюдал за Лиандрой, когда та услышала предложение Зиглинды. Она улыбнулась, но ничего не сказала.
После сделки — теперь мы были счастливыми владельцами старого дома — мы вернулись в Дом Сотри Фонтаров.
Я открыл дверь в комнату отдыха. Передо мной стоял высокий, худой мужчина, одетый в простую серую мантию. Его седые волосы непокорно торчали во все стороны, были спутаны и доходили почти до пола. На голове и на запястьях он носил широкие медные обручи, серебряные цепи спускались от обруча на голове к запястьям. Медные обручи уже начали зеленеть, покрасив также его кожу. В руке он держал свой корявый посох, в который были вбиты сотни маленьких медных гвоздей. Я посмотрел на него с удивлением.
Он угрожающе поднял руку с посохом.
— Вон отсюда! Я работаю! — выкрикнул он, захлопнув перед моим носом дверь.
Я снова её открыл.
— Это мои комнаты!