— Эта сойдёт, — решил Клеменс, глянув из окна, — какая у вас тут милая площадь. Жаль высота не самая большая, но да ладно! Что на обед?
Тильнаваль видела сколь фальшивой была улыбка её пленителя, видела появившееся затаённое выражение в его глазах. Они спустились, сели за один из длинных столов и принялись ждать. Трактирщик, будто всё ещё удивлённый тому, что у него появились клиенты, после недолгого замешательства, решил наведаться в погреб за пивом.
— Это место — жуткий клоповник, — сказала чародейка, — во всех смыслах. К тому же здесь что-то не так, совершенно неправильно.
Он молчал.
— Они все какие-то странные, бледные, у всех тени вокруг глаз… будто спят наяву. Ты ведь заметил, Пёс? Тебе положено всё замечать.
Он молчал.
— Неправильно. Укреплённые селения погибают, а эта развалина стоит себе посреди леса и ничего. Будто весь мир страдает, но местных беды обходят стороной. Ну чего ты молчишь?
— Я не обсуждаю правду, — ответил он, водя взглядом из стороны в сторону.
На улице послышались голоса, громкие и недобрые. В трактир ввалилась толпа мужчин, вооружённых длинными топорами. Их несомненный предводитель, сухопарый и сутулый человек лет шестидесяти, двинулся к единственным посетителям, увлекая за собой остальных. Он покручивал меж пальцев узловатую клюку и держал во рту трубку из кукурузного початка.
— Прежде чем вы совершите роковую ошибку, друзья, — Клеменс поднялся им навстречу, доставая из-за пазухи знак Святого Официума, — заверяю вас в своих полномочиях! Я везу эту ведьму к братьям-инвестигаторам, а вовсе не являюсь разбойником или иным злодеем! Успокойте сердца свои и не мешайте совершению богоугодного дела!
Его голос, прежде всегда вкрадчивый, прозвучал с силой и властностью как у священника, вещающего с соборной кафедры. То ли он, то ли знак грозной силы возымели такое действие, но люди замерли и уставились на чужака с неподдельным страхом. Наконец их предводитель стянул шляпу с сальных седых волос.
— Простите нас, тёмных, убогих, святой отец! Простите коль сможете! — Он упал на колени. — Господь спас от великого злодеяния! Скудоумие наше безразмерно! Простите! Мы-то думали, злодей какой!
Остальные вилланы тоже стали падать на колени. Трактирщик, уже какое-то время, стоявший у дальней стены с кувшином в руках, сам едва не последовал примеру. Он был испуган, удивлён и растерян сверх всякой меры.
— Моё имя Повэль, святой отец, — плачущим голосом говорил предводитель, позволяя Клеменсу поднять себя с колен, — я староста этой маленькой деревушки! Простите! Простите меня, дурака! Бабы безмозглые наговорили столько глупостей, заморочили нас, от работы отняли! Господи! Господи!