— Поэтому привела в мир нежеланного ребёнка? Никому такая любовь не нужна. Мне жаль мальчика, он ни в чём не виноват, но я не могу позволить этой подлости сослужить ту службу, на которую она была рассчитана… Что с вами?
— Ничего, — ответила Самшит, на чьих светлых глазах блестели слёзы. — Просто пользуюсь своим правом.
— Каким? — прохрипел он.
— Жалеть. Элрог суров, он бог воинов и завоевателей, бог мужчин. — Дева убрала слёзы батистовым платочком. — Но что нам, женщинам? Нам он даёт право жалеть несчастных, страдающих, скорбящих. Таково моё право, — жалеть вашу боль, боль вашего сына, боль безответно влюблённой женщины.
Молчание было тяжёлым и болезненным для Кельвина. Он желал бы опуститься перед ней на колени, прижать её руки к своему лицу и просить прощения за то, что нарушил покой этой чистой души. Но знал, что это лишит его последних сил.
— Почему вы… почему вы решили сейчас поведать мне всё это?
— Мысль об оставленной недосказанности была невыносима, ведь я пришёл попрощаться.
— Чт… как? Почему? — вскинулась она, широко распахивая очи.
— Я намерен сообщить командованию отряда, что провалил миссию и покидаю вас. Это третий провал за всё время, что я служу… хотя, вас это не должно волновать.
— Но вы ничего не провалили! Я смогу попасть в Синрезар, всё закончится так, как должно закончиться!
— Не усилиями Безумной Галантереи. Мои возможности исчерпали себя на южном берегу Алукки, я был уверен, что подвёл вас и не намеревался продолжать путь.
— Кельвин, не корите себя! Обстоятельства были непредвиденными и непреодолимыми, но вы продолжали доблестно…
— Госпожа моя, нас нанимают именно для того, чтобы мы предвидели непредвиденное и преодолевали непреодолимое.
Она поняла, что Кельвин по-настоящему прощался. Галантерейщик просто решил уйти от неё и это причиняло боль. Самшит почувствовала слабость и дурноту.
— Но как же я… как я… доберусь до Синрезара? — потеряно спросила Верховная мать. — Без вас?
— Уверен, у этого… монаха? Он монах? Я уверен, что у Хиаса хватит людей, средств и связей, чтобы помочь вам завершить паломничество. Поскольку он, видимо, пророк, сможет провести вас мимо всех невзгод в самое сердце амлотианской религии посреди бушующего мора и нашествия чудовищ. Мне это оказалось не по силам. Прощайте, госпожа моя, надеюсь, вы вернётесь домой живой и невредимой.
Он обернулся к двери, но и шагу не ступив, почувствовал на своём запястье горячие пальцы.
— Госпожа моя?
— Не уходите! — взмолилась Самшит,
— Прошу, отпустите.
— Вы нужны мне.
— Зачем?
Они встретились взглядами и попали под власть друг друга, одинаково беззащитные и одинаково завораживающие.