Люди, вот кто напал на караван, ватага одичалых, едва хранивших схожесть со всем остальным человечеством, варваров. Звериные шкуры поверх голых тел, покрытых уродливыми татуировками; старые рубцы на местах отрезанных носов и ушей, выжженные глазницы, рисунки из шрамов и прочие ритуальные символы доблести. Короткая и тяжёлая битва унесла жизни десятков молодых и старых.
— Погибшие вне света Элрога, я скорблю по вас.
Братья Звездопада вскоре догнали отошедших гулгомов и двинулись подле. Караван старался отойти от места битвы так далеко, как позволяло время. Когда совсем стемнело, монахи стали обустраивать ночную стоянку. Всё ещё ждавшие нападения, они разносили костры во все стороны, образуя световой периметр, а сами прятались в темноте, чтобы увидеть врага первыми, но не выдать себя.
Гулгомы тем временем опустились на колени, подогнув голени и стопы под себя, и тем самым образовали три укрытия для людей. Вместо стен между каменными колоннами были натянуты войлочные отрезы, защищавшие от ветра. Внутри положили раненных братьев, за которыми начался уход; тех же, кто погиб в бою, уложили чуть в стороне и стали омывать.
Самшит спустилась сначала к живым, помолилась с ними и для них, прося у бога покровительства отважным сердцам. Затем она перешла к покойникам и положила поперёк четырёх почти остывших тел Доргонмаур, — в знак высочайшей признательности. Отпуская слёзы, она прочла хвалебное напутствие и лица живых братьев озарились улыбками, ведь души покойников теперь пребывали в божественном огне.
Свершив подобающее, дева смогла вернуться к волнениям по Кельвину, что скитался теперь где-то в ночи. Охота затянулась до полной темноты, однако к каравану они с Маргу вернулись победителями.
— Дикие племена, госпожа моя, — молвил наёмник устало, весь перепачканный, — бич Созе.
Он появился перед девой прежде чем успел смыть с себя запёкшееся бурое месиво и теперь сам походил на отродье ночи.
— Я не сразу поняла, что это были люди, — призналась она.
— Увы, так и есть. Ещё одна загадка гор, как они не вымерли за тысячи лет? Дикие, лишённые медицины, ремёсел, сражающиеся украденным оружием, кормящиеся разбоем, воровством и порой даже человечиной, но всё равно живые. Хм. Должен сказать, Хиас, ты хорошо подготовился и твои люди не подвели.
— Таков наш долг.
— Скажи, не повествовал ли тебе Элрог о том, что нас ожидала такая опасность?
— Нет, увы, — взглянул из-под бровей звездолобый.
— Разве же не пророк ты?
— Пророк. Всего лишь.
— Всего лишь?! — хмыкнул галантерейщик подозрительно.
— Всезнающ только бог, — сказала Верховная мать, ощутившая, что в сердце милого Кельвина вновь зарождалась вражда, — пророку ведомо то, что д