— Он не зашёл, — горько воскликнул торговец. — Мой бедный Олтаны один в ночи!
— Интересно, сколько ирбисовых шкур я смогу получить, когда взойдёт солнце. — Попытка ободрить не возымела успеха. — Ладно тебе, этот пёс загрызёт даже медведя, он сможет постоять за себя!
Намган шмыгнул носом.
— Расскажи-ка лучше, где ты нашёл человека?
Малорослый гном печальным голосом поведал, как сам недавно поднимался по серпантину. Он ехал верхом на Бурме, своём яке, а Олтаны разведывал дорогу, взламывал грудью наст, рыл траншеи по глубокому снегу, — веселился. Вдруг Намган заметил, что цангао остановился впереди, раздалось рычание. Это было странно, ведь итбечи с щенячьих клыков учили своих собак хранить тишину на снегу, не призывать лавины громовым лаем. И всё же цангао что-то взволновало. Когда гном приблизился он увидел, что из снега произрастал тонкий чёрный стебель руки со скрюченными лепестками-пальцами.
— И ты решил притащить его? Зачем?
— А что делать? — развёл руками Намган. — Олтаны был необычно взволнован, я решил, что дух этого мертвеца не ушёл на перерождение, а остался прикован к телу! Если бы я просто продолжил путь, он мог бы оскорбиться и последовать за мной, знаешь ли! Мне не нужны такие попутчики, Лодбарг!
В качестве знака, охраняющего от дурных сил, Намган прижал к уху кулак.
— Я провёл краткий ритуал проводов, но решил всё же забрать его к вам. На всякий случай.
— С тех пор собака странно ведёт себя?
— Да, странно… Теперь мне кажется, что Олтаны с самого начала просил оставить труп в покое. Но это ведь он навлёк на меня… это он нашёл…
Оставив гостя, старший смотритель распорядился запереть решётчатые двери крипты и отправился к себе, творить священное действо письменности. Он был обязан вести журнал.
***
В глубокой безлунной ночи над постом разносился вой львиногривого цангао и рык снежных барсов. Одинокий гном в шубе, прохаживался по стене с мушкетом и выдыхал пар. То и дело он замирал, когда эхо начинало метаться между скалами и биться об стены. Казалось, что в темноте то распалялся, то затухал бой между зверями.
— Бедолага, — пробормотал гном, кутаясь в шубу.
Он продолжил движение от одной небольшой жаровни к другой, ненадолго задерживаясь возле искорок тепла. В голове своей гном уже представлял, как будет отогреваться, работая ложкой, пока сменщик морозит бока снаружи. Тёплые добрые мысли… Что-то громко звякнуло внизу, на крошеном подворье, часовой оглядел хозяйственные пристройки со стены.
— Денглад, это ты? Давно пора, мошонка кротовая, я тут уже совсем околел! Денглад?