Комацу резко повернулся к ней, лицо застыло в маске гнева. Сила исходила от него, очерчивая тело серебристым ореолом. Кейхас пошатнулась под давлением, чувствуя, что колени начинают дрожать, но заставила себя стоять прямо, с вызовом глядя в глаза деду.
— Всё, что делаю, я делаю ради блага клана! — яростно прогремел он.
— На похороны родного сына тоже ради блага клана не пришёл? — не повышая голоса произнесла девушка, и из старика словно вынули стержень. Лицо сморщилось, спина сгорбилась.
Девушке хотелось обнять его и попросить прощения за свои слова, но, распалённая от обиды, она выкрикнула совсем другое:
— Ты просто ожесточённый старик, слишком долго живущий на свете и не способный разглядеть, какой на самом деле человек Акарат. Он прожил жизнь в мучениях, страдая от насмешек и нападок других. К счастью, я не такая бессердечная как ты, и могу позаботиться о других! Разыщу его и уйду вместе с ним!
Сказав это, она повернулась и, используя технику движения, помчалась по следу юноши, оставив за спиной одинокую фигуру, стоящую на вершине утёса.
* * *
Я сидел на спине Зормы, руки, вцепившиеся в мех, сводило судорогой. Жить оставалось меньше суток, а стихия так и не сочла меня достойным пройти испытание на красный пояс. И некому помочь. Если не считать Зормы, я совершенно один. Луолана не слышно, а Кейхас осталась в прошлом.
Пока ехал грозовое небо над головой начало светлеть: ночь сменялась днём. Я был измотан, спал вообще последний раз ещё до того, как вошёл в пещеру с бассейном. Отчаяние всё сильнее разъедало душу. Все планы на жизнь, на месть так и останутся планами. Умрут вместе со мной.
Медитация и циркуляция энергии единственное, что оставалось делать, чтобы занять мысли. Оттого как заведённый поглощал и очищал энергию, непрерывно утрамбовывая её в средоточие. Сколько бы не втянул, сколько бы не направил в него, казалось, что всё равно остаётся ещё место. Словно там зияла бездонная пропасть, которую никак не получалось заполнить.
Зорма мчалась всё дальше на север, а мы так и не встретили ни поселений, ни людей или зверей. В полдень одолела апатия. Чёрные линии на руках и груди пока не проявились, но меня били такие сильные конвульсии, что пришлось привязать себя к генетте, чтобы не упасть. В конце концов, уже в сумерках пришлось уступить неизбежному. Остановив зверя, отстегнулся от её спины и повалился на землю.
Зорма вопросительно посмотрела на меня ткнув мордой в грудь. Обхватив её руками, почесал за ушами, зарывшись лицом в мягкий пушистый мех.
— Похоже, это всё.
Генетта не понимала, что происходит, но по-своему пыталась меня утешить и облизала тёплым влажным языком.