– Он посыпан морской солью и шоколадом, и еще он экспериментировал с апельсиновым вкусом, – уточняет Инге, ставя угощение на стол.
Лакомство получилось неплохим. Действительно неплохим. Оно слегка напомнило мне шоколадно-апельсиновый десерт, который я однажды прикончила под рыданья в туалете на Рождество. До сих пор помню сочетание соленых слез, дешевого шоколада и искусственного ароматизатора со вкусом апельсина. Мама тогда как раз призналась мне, что это будет ее последнее Рождество, но сказала, что мне нужно быть сильной, что мы продолжим жить как ни в чем не бывало и что не нужно говорить Мелиссе. Поэтому мне пришлось говорить по душам с кондитерским изделием.
Динь-дон, колокольчики звенят…
По сравнению с другими событиями того периода этот эпизод я помню очень ярко. А также по сравнению с тем, что происходило до того или после того. Как правило.
Мне было плохо. Очень-очень плохо. И не с кем было поговорить.
Если Шарлотту через несколько лет ожидает нечто подобное, то мне хотелось бы заключить ее в объятия и сказать, что все будет хорошо. Что я выкарабкаюсь. Но тогда никто меня не обнимал и ничего не говорил. Никто не пришел ко мне на помощь.
«На самом-то деле, – думаю я, проглатывая вместе с куском прустовского торта комок в горле, – порыдав полчаса и прикончив тот 175-граммовый десерт, я изобрела эту солено-шоколадную штуковину лет за двадцать до любого другого…»
Пока мы наслаждались десертом, разговоры на время притихли, и Триша, с ее аллергией на молчание, принялась излагать Инге краткие биографические сведения о собравшихся.
– Мелисса и Элис – сестры, – вещает она, пока я моргаю, стараясь собраться с духом.
Не плачь, не плачь, не плачь…
– И как вы росли вместе? – обращается ко мне Триша.
– Ну как обычно, сама знаешь… – бормочу я.
– Нет, не знаю…
– А ты сама помнишь? – пристально смотрит на меня Мелисса. – У Элис психологический блок относительно всего, что было лет до восемнадцати, – говорит она остальным.
– Не совсем так, – возражаю я.
– Правда? Докажи!
Хотелось бы мне доказать. Хотелось бы найти способ высказать своей сестре все, что я не говорила до этого. Но я не знаю как.
Это было давно и кажется таким далеким и чужим, что даже не находится слов… Как будто я что-то вспоминаю и чувствую только из-за пива…
Я смотрю на бутылку в руке и стараюсь разогнать туман в мыслях. Хотя бы немного прояснить голову. Я просто не могу вспоминать. Вместо этого я борюсь за контроль над ситуацией тем, что мысленно перечисляю физиологические процессы, происходящие в моем организме в данный момент (потому что стоматологи = врачи. Факт…).