На прикроватной тумбочке рядом с граненым стаканом – наполовину наполненным водой, громко и размеренно тикал круглый пузатый будильник, показывающий семь часов – то ли утра, то ли – вечера.
На стенах… Гобелены или, как это называется? Кружева, чуть ли не на каждом предмете обстановке, пузатый комод – хрен знает каких годов, хрен знает какого века. Стол у стены с двумя «венскими» стульями и стоящей на нём керосиновой лампой с зелёным абажуром… Крытый чёрным лаком платяной шкаф – видать помнящий ещё «наезды» опричников Ивана Грозного на казанских татаро-монгол… Одиночные и групповые чёрно-белые, с желтоватым оттенком семейные фотографии на стене…
Вдруг, как яркая вспышка – апрель 1922 года!
НЕУЖЕЛИ?!
Значит, мне не пригрезилось – я действительно «попал» в прошлое!
Сон же, что мне только-только действительно приснился, был совсем другим – мне снилась моя покойная… Извиняюсь: это «там» она – покойная, моя бабушка Наталья Григорьевна. «Здесь» же, она ещё в коротеньком сарафанчике и с косичками из-под платочка по двору бегает – знать не зная и ведать не ведая, что где-то в очень далёкой от неё Ульяновке – бревном на поповской постели валяется её родной внук.
Я снова прикрыл глаза и вновь погрузился в какую-то полудрёму-полуявь…
* * *
Дед то мой, Егор Максимович, был мужиком суровым и молчаливым – два слова лишних не вытянешь… Из воспоминаний своего детства, он лишь поведал мне, как его родной отец оглоблей чуть до смерти не забил – когда на сеновале курящим самосад поймал. Еле отлежался: уже попа позвали было – причащать да отпевать апосля как представится…
Да пронесло – оклемался!
Но, с тех пор мой дед был «туговат» на ухо и прихрамывал на левую ногу.
«Сам пойми – а подожги я случайно тот сеновал? – объяснял он этот «странный» с современной педагогической точки зрения, поступок моего прадеда, – сгорело бы всё хозяйство дотла и, хоть по миру с протянутой рукой иди!».
Разговорившись, он рассказал как его отец – мой прадед Максим Прокопьевич, приехал в Сибирь в «столыпине» в тысяча девятьсот седьмом, с несколькими сэкономленными во время «службы» рублями в кармане, как он лет пять батрачил-горбатился на местных богатеев-кержаков…. Как чуть-чуть поднявшись – срубив избу-«пятистенку» и купив первую лошадь, он женился на моей прабабушке – за которую дали «богатое» приданное… Сундук домотканых холстов и корову!
Как пришедшая в семнадцатом году Советская Власть распределила землю «по справедливости», как прадед воевал за неё против Колчака с «берданкой» и, как уже – против Советской власти с трофейной «Арисакой». Как, наконец, от мужика отстали с продразвёрсткой и, он – впервые за много веков, почувствовал себя свободным.