Еще раз попросил меня взглядом — расскажи, что же с тобой случилось? Я опять промолчала. А что рассказывать? Про похищение котом-ниндзей? Хотя и обидно, что тебя сочли крысой, бегущей с тонущего корабля, оправдываться пока нечем. Сначала надо еще придумать что врать.
Дня четыре назад пошел уже какой-то откровенный прессинг, с битьем стекол, пачканьем стен, каплями красной краски на асфальте, имитирующими следы животных. По ночам ломились непонятные люди, поэтому стали по очереди дежурить.
— Может, и надо было бы уехать, — вздохнул Иван Царевич. — Как говорится, с сильным не дерись, с богатым не судись. Но очень уж они нагло: «Перевезем, куда хотите». Хоть срок бы нам дали и предложили компенсацию. Борменталь теперь ни в какую — мол, уходите, если боитесь, один тут останусь. Сначала меня вынесут, потом клинику заберут.
Хорошо, что горячий чай уже почти допит, иначе бы расплескался. Рука дрожала, но не от страха, а от злости. Я вспоминала свою клятву разорвать, горло перегрызть за клинику. Вот и пора настала.
Жаль, что в том мире так и не научилась морфироваться. И ценного плода для озверения не прихватила. Одолжила бы у клиента алабая, особачилась бы с ним в сукиного сына величиной с кобылу. И клочки по закоулочкам! Вместе с роллами в придачу.
Кстати, вот что странно. Желание рвать негодяев у меня в мозгу, ну, или в душе. И при этом происходит что-то непонятное, какой-то привязавшийся инстинкт, поселившийся в организме непонятно где. Но поселившийся прочно. Например, я гляжу на скамейку и прикидываю: смогу ли под нее залезть? Или на дверь из ДСП — успею ли быстро ее прогрызть? А заодно на соленые орешки, предложенные Иваном Царевичем к чаю: вкуснятина, но зачем столько соли?
Что за маразм? Абсолютно не собачье поведение! Может, на меня так действует соседство выдры-ита? Не знала, что выдры любят грызть двери. От бобров насмотрелись?
Кстати, Иван Царевич не забыл, что мы здесь втроем, и решил осмотреть выдру. Его величество не препятствовал. У зверюшки обнаружился небольшой ушиб, ее обработали перекисью водорода и левомеколем. Король вел себя как премиум-клиент: не спорил, не говорил: «Что вы, она не кусается», держал выдру на руках. Мне показалось, что после процедур ему самому слегка получшело.
Где я подцепила кавалера с выдрой, Иван Иваныч не понял. Я многозначительно бросила: «Интересное кино». Пусть думает, что мы со съемочной площадки, форма одежды располагает.
С королем Иван Царевич почти не общался. Лишь задал вопрос, когда рассказал о наших несчастьях:
— Что же нам с ними делать?