Целясь в ученого теперь, он не думал о том, что будет дальше. Усыпленные люди спали крепко, так что он вполне смог бы вынести тело в прерии, туда, где его во век никто не отыщет. Возможно, он бы сбросил его на дно Голденуотер, как поступил с телом убитого им мятежника. «Чтобы этот пошел ко дну, потребуется камень побольше!» — мелькнула мысль в голове Брэндона, но тут же он отбросил ее, не потому что отказался от нее, но потому, что она показалась ему несущественной в настоящий момент. «Делай, что должен, а думать будешь после!» — отдал себе мысленный приказ следопыт и уже был готов спустить курок, когда по каменному лицу его пробежала тень сомнения, а в следующую секунду взгляд его обратился к недописанному дневнику Шарля Тюффона, так и оставленному лежать на столе с того рокового дня. Тихо прислонив винтовку к столу, Брэндон открыл дневник на случайной странице и погрузился в чтение. Множество чувств сменилось в нем за время чтения, длинна свечи сократилась вдвое от изначальной, а после и втрое. Был петушиный час, когда следопыт положил книгу на место, забросил винтовку на плечо и вышел из шатра, так же бесшумно, как и входил, оставив огарок свечи дымиться.
Его решимость убить дымилась к тому моменту, как этот огарок, но ненависть пламенела так же ярко, как и в день гибели Дейва, и даже того ярче. «Ты не убийца, Брэндон Марш…» — сказал он себе и не стал убийцей. Не все, но очень многое в судьбах людей зависит от их сознательного выбора, и Брэндон Марш решил остаться по эту сторону закона. То сомнение, пробежавшее по его лицу в момент готовности к выстрелу, остановившее его и определившее тем самым его будущее, было вызвано воспоминанием об оставленных дома родных. Он вспомнил двух младших сыновей, близнецов — Тома и Джима, которым едва исполнилось четырнадцать лет и нужен был отец и наставник, чтобы направить их на путь истинный. Вспомнил и свою дочь на выданье, Джейн, прекрасную, как лилия, в том числе и ее приданное он хотел обеспечить, отправившись в это путешествие. И наконец, он вспомнил бедную свою жену Элли, которой только суждено было узнать, что любимый ее старший сын, Дейв, мертв, похоронен у вырытой им же могилы верного пса Баскета на безымянном холме, потерянном среди множества таких же безымянных холмов.
Копая могилу сына, Брэндон не знал еще, что однажды он вернется сюда и возведет на этом холме дом, он знал только ненависть и горе утраты, но похоронил его вместе с последней горстью земли, упавшей на лицо Дейва, оставив от дуэта руководящих им мотивов только ненависть, будучи слепо убежденным в том, что она его спутница на всю оставшуюся жизнь. Он ошибался в этом предположении, как и во многих вещах в своей жизни. Время имеет свойство залечивать раны, в том числе и душевные, и даже такие, казалось бы, неизлечимые, как утрата своего первенца. Когда-нибудь Брэндон вспомнит имя Шарля Тюффона не с ненавистью, но с жалостью к нему, однако ненависть по-прежнему руководила им в момент холодного прощания с ученым в Чертополохе. Она лишь усилилась от рыданий безутешной Элли, узнавшей о гибели сына.