Зато у нас сохранились некоторые его стихи.
Профессор, доктор наук Марина Ледковская (1924–2014; мы упоминали ее в главе о Сергее Набокове), двоюродная племянница В. В. Набокова, в статье «Забытый поэт», опубликованной в 1996 году в американском «Новом журнале», ссылаясь на слова писателя Н. А. Раевского, утверждает, что Кирилл Набоков все свои стихи посвящал одной-единственной даме, но не жене Жильберт, а однокласснице по пражской школе Ирине Вергун, и в 1964 году готовился к ее очередному приезду из США, где она жила с довоенных времен, и все это, вкупе с занятостью по работе, трагическим образом сказалось на его самочувствии. Верить ли романтическому нюансу – каждый решает сам (то, что Вергун была возлюбленной Кирилла в юношеские годы – факт, но правда ли то, что это чувство не прошло, можно подвергать сомнению, хотя и категорически отрицать тоже не стоит).
Кроме того, в статье Ледковской приводятся два мнения: того же Раевского и Вадима Морковина (поэта и критика, участника того же «Скита»). Раевский полагал, что авторитет В. В. Набокова не позволил развиться таланту Кирилла («сверкающая звезда затмила скромную пока звездочку»), а Морковин и вовсе утверждал, что, «несомненно, Кирилл – как поэт – был гораздо значительнее Сирина». Даже при том, что стихи – далеко не главное, чем сейчас славен В. Набоков, согласиться с мнением хотя бы Раевского, и тем более Морковина, очень сложно. Кирилл Набоков, конечно, обладал поэтическими способностями, но особой оригинальности и независимости в его стихах нет.
Мнения Раевского и Морковина спорные, однако в той же публикации Марины Ледковской приводятся стихи Кирилла, которые мы можем если не оценить, то хотя бы почувствовать и составить свое впечатление.
Темно и трудно зрел напев.
Я ждал, когда наступит время
и синяя волна, вскипев,
все нарастающее бремя
еще не созданных стихов
с моей души легко поднимет,
и в мир живых и ясных слов,
как на зеркальный берег, кинет.
(Впервые опубликовано в берлинской газете «Руль», июнь 1930 года.)
А вот стихи, навеянные текстами и посвященные памяти знаменитого Фридриха Гельдерлина (немецкий лирик, зарабатывавший частными уроками, был страстно влюблен в мать одного из учеников, метафорически нарек ее Диотимой и обращался к ней в своих стихах):
Диотима, вернись… я сгораю, падая во тьму,
ты сквозь жизнь прорастала огромной тенью,
ты зимою цвела, ты, сияя мне одному,
а зима отвечала горячею розой и пеньем.
Ты помнишь ту жизнь, Диотима? Тогда
все ночи и звезды сквозь нас восходили –