— Говорите.
— Вы берете с собою начальника бригады?
— Да.
— Пленником?
— Естественно.
— И вы его расстреляете или предадите смерти, каким бы то ни было образом?
— Вы можете быть в этом уверены.
— Уведите меня вместе с ним и заставьте разделить его участь.
Машфер вздрогнул..
— Вы помешались, — сказал он.
— Нет, — возразил Бернье, — потому что очень может случиться, что мне снова поручат начальство над войсками Ионнского департамента.
— Ну, что же тогда?
— Тогда я исполню свой долг.
— То есть вы будете стараться нас истребить?
Капитан вздохнул.
— Пусть будет, что будет, — сказал Машфер, — но мы вас не возьмем с собой.
Брюле, присутствовавший при этом свидании у порога двери, вздрогнул от радости. «Он не уедет, — подумал он, — я всегда буду иметь его под рукой, и должен же он жениться на Лукреции».
За несколько минут перед тем Машфер сказал Брюле:
— Ты остаешься здесь; я назначаю тебя губернатором замка. Если синие придут, предупреди меня.
— Будьте спокойны, — отвечал Брюле, — я не дурак.
— Я буду вести корреспонденцию, — сказал Заяц.
Когда Машфер сделал эти распоряжения, ему не оставалось больше ничего, как проститься с капитаном, и мы видели, какой оборот принял разговор.
— Итак, вы хотите остаться здесь? — сказал Машфер.
— Я советую вам, напротив, взять меня с собой, — отвечал Бернье.
— Я отказываюсь.
— Тогда я останусь здесь до моего выздоровления, а потом возвращусь в Париж.
— А если вас спросят о том, что происходило здесь?
— Я должен отвечать только за события, совершившиеся в то время, когда я выполнял возложенные на меня поручения. Кроме этого я не знаю и не хочу знать ничего.
— Но все-таки, — настаивал Машфер, — если республиканские войска придут сюда?
— Мне нечего им рассказывать.
— А если вы будете начальствовать над ними?
— Я буду тогда знать, где найти генерала Солероля.
— Хорошо, — сказал Машфер, — вы благородный враг.
Он протянул ему руку. Бернье пожал ее, и Машфер ушел.
Через несколько минут из окна второго этажа солэйского замка Брюле увидел, как удалялась маленькая группа, уводившая пленника, бригадного начальника Солероля. Нику, человек с желтыми волосами, уходил в Шатель-Сансуар.
— Теперь, — сказал Брюле, — я у себя дома.
На другой день, когда в прекрасное солнечное утро Курций приехал в Солэй в сопровождении национальной милиции и жандармов, все следы ночных происшествий исчезли, и люди в замке прекрасно сыграли роль, которой научил их Брюле. Читатели помнят, какой эффект произвело обвинение в помешательстве, упавшее, как громовой удар, на голову Курция.
— Сумасшедший! Сумасшедший! — повторял он в остолбенении.