— Решка! — вскричал Брюле.
Заяц подкинул монету.
— Орел! — сказал он, когда экю упал. — Вы проиграли, папаша.
Он бросился на сундучок, но Брюле встал перед дверью и сказал:
— Ты ошибся.
— Вы сказали «решка», а это орел, папаша.
— Говорю тебе, ты ошибаешься…
— А я вам говорю, что я выиграл.
— Нельзя выиграть, мой милый, когда имеешь, как ты, голову навыворот. Зачем ты забыл свое ружье?
— Пустите меня! — закричал маленький негодяй, схватив сундучок обеими руками.
— Послушай, если ты сделаешь шаг, я выстрелю! А ты знаешь, здесь выстрелы шума не делают.
Заяц не обратил внимания на эту угрозу и сделал шаг вперед.
— Тем хуже! — заворчал Брюле.
Он спустил курок, раздался выстрел, но Заяц стоял на ногах.
— Вы дурно стреляете, папаша, у вас дрожит рука, — с насмешкой сказал мальчуган.
Он сделал еще шаг. С глазами, налитыми кровью, потеряв голову, фермер видел перед собой только врага и выстрелил во второй раз. На этот раз Заяц захохотал.
— Ну, добрый вы отец, нечего сказать! — проговорил он. — Если бы я не позаботился вынуть пули из вашего ружья, вы убили бы вашего сына.
Брюле с бешенством вскрикнул. В то же время быстрее молнии Заяц вынул из-под блузы пистолет и прицелился в Брюле.
— Этот заряжен, — сказал он, — и уж я то в вас не промахнусь…
Между тем как Брюле дрожал перед заряженным пистолетом Зайца, другие происшествия происходили в замке Солэй.
Читатели помнят, что Курций, обвиненный в помешательстве, был связан и брошен в погреб, уже служивший тюрьмою Публиколе, который храпел. Ошеломленный Курций не приметил сначала его, хотя в погребе царствовал полусвет. Курций кричал и ругался.
— Не угодно ли замолчать? — закричал Публикола, вдруг переставший храпеть.
— Публикола! — воскликнул Курций.
— Он самый.
— И ты тоже заперт?
— Да.
— И связан так же, как и я?..
— Не совсем… Посмотрите…
Публикола сбросил с себя веревки и встал на ноги.
— А! Ты меня развяжешь, — сказал Курций плачущим голосом.
— Нет.
— Отчего?
— Оттого, что вы не сумеете связать себя так, как я. Я вам развяжу руки и ноги сегодня вечером, после того, когда нам принесут есть и когда нам нечего будет уже опасаться прихода наших тюремщиков.
— Ты разве не спал?
— Нет.
— Ты не был пьян?
— Меня протрезвило то, что случилось нынешнею ночью.
— Я думаю, что произошло что-нибудь ужасное. Они убили моего бедного друга Солероля?
— Нет, не его.
— Кого же?
— Сцеволу.
— Они убили Сцеволу, говоришь ты?
— Это Брюле воткнул ему нож в горло.
— Но, стало быть, этот негодяй нам изменил?
— Как же! Он выдал и начальника бригады.
— Кому?
— Роялистам. Они увезли его в прошлую ночь.