— Что это такое с вами обоими? — спросил Брюле, опять садясь за стол и наливая себе большой стакан вида.
— Ничего, батюшка, — отвечал Сюльпис, — я гашу огонь на случай несчастья.
— Почему же ты так смотришь на мать, словно собака на зайца?
Фермерша убирала тарелки и не говорила ни слова. Сюльпис подошел к отцу и шепнул:
— Матушка боязлива, вы это знаете, и когда она видит, что вы разгорячились…
— Пусть она идет спать, — перебил Брюле, — да и ты также ступай, лентяй… А я выкурю трубку.
Он стал набивать и раскуривать трубку, это дало Сюльпису время подойти к матери и шепнуть ей на ухо:
— Не надо ничего говорить сегодня — он не в духе… Он способен убить ее.
Фермерша сняла с себя кухонный передник и сказала мужу:
— Вам больше ничего не нужно, хозяин?
— Нет, ступай спать.
— Прощайте, хозяин.
— Прощай, — сердито сказал Брюле.
В глубине кухни деревянная лестница вела в единственный этаж фермы. Мадам Брюле поднялась на лестницу и исчезла, оставив Сюльписа с фермером. Сюльпис хотел также уйти.
— Подожди немного, — сказал Брюле, — мне нужно сказать тебе пару слов.
Сюльпис вздрогнул. Он подумал, что отец его догадался о возвращении Лукреции. Но Брюле продолжал уже смягченным тоном:
— Ты мне нужен. Тебе надо идти в Мальи-ле-Шато.
— Теперь? — сказал Сюльпис. — Уже скоро полночь.
— И холодно… Идет снег… И тебе было бы лучше лежать в постели, лентяй ты этакий, — сказал Брюле усмехаясь.
— Если нужно, я пойду, — покорно отвечал Сюльпис.
— Конечно, нужно, — продолжал Брюле. Я завтра должен заплатить арендную плату, а мне недостает 60 экю, иначе сказать, 180 ливров. Ступай к школьному учителю Николаю Бертену, он даст тебе эти деньги, а ты оставь ему расписку.
— Но он будет спать.
— Что ж такое? Встанет… Еще бы ему не побеспокоиться для меня! Когда я был членом совета общины, я выхлопотал ему лишних 30 экю в год.
— Но разве у него найдется дома 60 экю? — сказал опять Сюльпис, который дрожал при мысли оставить мать и сестру на произвол жестокости фермера.
— Если у него не найдется, он займет, — сказал Брюле голосом, не допускавшим возражения.
Сюльпис направился к двери.
— Возьми Серого, — сказал фермер, — он прытко бежит, и постарайся быть здесь до рассвета.
Когда Сюльпис вышел, Брюле подошел к окну и посмотрел на двор. В окне той комнаты, где ночевал капитан Бернье, не виднелось более огня, зато окно месье Анри было полуоткрыто. Сюльпис скоро оседлал лошадь, и Брюле видел, как он выехал со двора.
«Я отвязался от него», — подумал он со вздохом облегчения. Фермер погасил свечу, горевшую на столе, и, оставшись у окна, продолжал курить, хотя уверяют, будто нет никакого удовольствия курить впотьмах. Но если в кухне было темно, то на дворе светила луна, и Брюле все смотрел на окно графа Анри. Он видел, как граф вылез из окна на двор.