— Знаю, куда ты идешь, — сказал фермер, — на том конце огорода есть тропинка, которая ведет в Солэй… А может быть, и дальше, — прибавил он со зловещей улыбкой, — может быть, до площади оксеррской, где возвышается гильотина для поджигателей!
Произнеся это мрачное предсказание зловещим голосом, Брюле встал и, приподняв дверцу погреба, спустился в подпол без огня. Шагов через тридцать он дошел до двери, за которой увидел (ничуть не удивившись) тонкую струю света, и отпер эту дверь. Он очутился на пороге подвала, довольно большого, уставленного бочками справа и слева. На одной бочке стоял фонарь, бросавший слабый свет на трех человек, спокойно игравших в карты на опрокинутом бочонке. У этих трех человек лица были вымазаны сажею, и их невозможно было узнать. Возле каждого лежало ружье.
— Ну, дети, вы готовы? — спросил фермер.
— Мы ждем уже часа два.
— Где Заяц?
— Ушел… Сказал, что скоро воротится.
В эту минуту раздался крик совы. Этот крик как будто выходил из глубины стены.
Брюле переставил одну бочку на другое место. Эта бочка, которая была пуста, закрывала лаз. Лаз вел в подземный ход, проходивший под двором фермы и кончавшийся давно брошенной и заросшей кустарником мергельной ямой. По этой-то довольно странной дороге три человека с запачканными лицами пришли в погреб Брюле, и по ней же возвращался Заяц. Это он закричал, как сова, и скоро явился в погреб.
— Откуда ты? — спросил Брюле, с нежностью смотря на своего младшего сына.
— Я ходил караулить.
— Куда?
— Около фермы.
— Что же ты видел?
— Граф Анри прошел через пролом в огород по лесной аллее.
— Так и должно быть.
— Скажите, пожалуйста! — наивно произнес Заяц. — Это вас не удивляет?
— Нет.
— И это не расстраивает ваших планов?
— Напротив.
Говоря таким образом, Брюле снял блузу и сабо.
— Славный вы человек, Головня! — прошептал Заяц.
— Замолчишь ли ты, ехидна? — сказал фермер. — Если ты произнесешь это имя, я тебя задушу!
— Простите, извините! — сказал мальчишка. — Я подожду, когда вы сделаетесь так черны, как наши друзья.
— Ты будешь ждать долго.
— Неужели вы будете работать с открытым лицом, папаша? Ведь нынешнюю ночь будут работать?
— Да.
— Так как же?
— Увидишь. Пойдемте, дети.
Он взял фонарь и первым вышел из погреба.
— Старайтесь не делать шума, — сказал он, — вы знаете дорогу.
Когда он дошел до конца лестницы, которая вела в кухню, он погасил фонарь.
— Если я знаю, куда мы идем, — пробормотал Заяц, — я готов быть повешенным!..
— Сними башмаки, — шепнул ему фермер.
— Снял.
— Сходи тихонько наверх и посмотри, спит ли твоя мать.
Брюле и три выпачканные сажей человека ждали неподвижно и безмолвно, пока Заяц не воротился.