— Лучше и не выразишься!
— Вы слишком добры, Ваше Величество. Так вот: войну эту мы ведем плохо, так как ей недостает нервов[7].
— Ты хочешь сказать, герцог вам не платит?
— И правильно делает, — смело отвечал сбир. — На его месте я поступал бы так же.
На лице короля отразилось непонимание.
— Сир, все стремятся к богатству — как великие мира сего, так и простой народ. Короли крадут провинции у своих соседей, министры — деньги у своих королей, крестьянин — курицу у себе подобного.
Губы короля растянулись в улыбке.
— Но если меня будут постоянно обкрадывать, — сказал он, — как я могу рассчитывать на хорошую службу полиции?
— Важные дела требуют индивидуального к себе подхода. И, разумеется, хорошей оплаты.
— Не могу с тобой не согласиться.
— В случае раскрытия заговора я хотел бы рассчитывать на тысячу или сотню дублонов — в зависимости от его серьезности — со стороны вашего величества.
— Да за такие деньги, — воскликнул король, — ты мне дюжину заговорщиков предъявишь!
— Сир, не такой уж это и плохой способ для того, чтобы заполнить ваши тюрьмы революционерами.
— Определенно, ты мне подходишь. Ты ведь здесь из-за этой женщины?
— Да, сир.
— И ты уверен в том, что она что-то против нас замышляет?
— Абсолютно.
— Сколько ты за нее хочешь?
— Триста ливров.
— Ты скромен… Хорошо, договорились.
— И еще одно, сир, если позволите… Герцог слишком горд.
— Ты хочешь сказать — тщеславен.
— Так выразиться, сир, я себе позволить не могу. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы он прознал про наш уговор.
— От меня он ничего не услышит, пройдоха. Я люблю своих сбиров, и, придя ко мне, ты поступил совершенно правильно. Поймаешь мерзавку — я этого не забуду, обещаю. Ступай.
Поклонившись, Фаринелли удалился.
Выйдя из дворца, он довольно потер руки и прошептал:
— Поймаю, обязательно поймаю.
Глава II, в которой для ничего не подозревающего старого генерала готовят рай, грозящий оказаться адом
Покинув двух своих защитников, женщина, переодетая матросом, скрылась за поворотом и вскоре постучала в дверь одного из домов.
Ей открыли.
Пробыв в доме, где ее приняли, около часа, она вновь вышла на улицу, но уже в женской одежде, скрыв лицо под вуалью. Затерявшись в толпе прохожих, она добралась до отеля, который снимала местная примадонна из театра Сан-Карло.
Вышедшая навстречу горничная вскрикнула от изумления.
— Как! Вы, госпожа маркиза?! Здесь!
— Да, — сказала молодая женщина. — Проводи меня в будуар твоей хозяйки, я подожду ее там. Мне нужны перо и чернила.
И, удобно устроившись за маленьким столиком, она принялась что-то быстро писать.